На шестом ударе я была готова умереть. Ангельская плеть разрывала кожу. Боль фейерверком врывалась в тело. Казалось, что каждая клеточка моего тела горела огнем. Горела адским пламенем. Та боль, что я испытывала когда Аббадон ставил мне клеймо, сейчас казалась детской и ничтожной.

Я не кричала. Не могла себе этого позволить. Слезы стекали по моим щекам, оставляя холодные дорожки. Я сжимаю веревки, и мне кажется, что они вот-вот лопнут.

Спина горит огнем.

Я чувствовала, как по изорванной майке стекает кровь. Она капала на белый снег. Ветер развивал мои волосы, которые после стрижки едва касались лопаток.

На девятом ударе я была на грани. Перед глазами плясали звезды. Все кружилось. Я не чувствовала своего тела. Оно болело. Болело все!

Из уголка губы по подбородку стекает капля крови и капает мне на грудь. Слышу, как Алестер заносит плеть для последнего удара и содрогаюсь, когда она достигает цели.

Спину обжигает. От боли хочется кричать! Но я молчу.

Колени дрожат, и я вот-вот упаду. Но продолжаю упорно молчать. Они не узнают, насколько больно мне сделали.

Двое старейшин подходят ко мне и развязывают веревки. Колени подкашиваются, и я пошатываюсь. Хватаюсь за дерево и делаю глубокий вдох сквозь сжатые зубы. Руки царапает кора дерева, но мне все равно. Закрываю глаза пытаясь унять дрожь и звезды перед глазами. От боли разрывается тело. Боль своими щупальцами проникала в каждую клетку моего тела, принося невыносимую агонию. Слезы стекают по щекам, и я не могу их остановить.

Я оборачиваюсь к старейшинам с высоко поднятой головой и принимаю пальто у одного из них. Накидываю его на израненную спину и сжимаю кулаки. Ногти впиваются в ладони.

Я должна это пережить.

На подоле белоснежного одеяния одного из старейшин я замечаю кровь. Она была моя.

Я не смотрю на Алестера, потому что знаю как ему сейчас тяжело. Знаю, что он будет винить себя за это еще очень долго. Смотрю на старейшин в ожидание дальнейшего вердикта.

Спина горит адским пламенем, и я чувствую, как пальто намокает от крови. Удары от ангельской плети заживут не скоро. Они обработаны особым веществом. Перед глазами все плывет и я вот-вот упаду.

По правилам, Алестеру нельзя мне помогать. Я знаю, что он борется с желанием мне помочь, но не помогает. Я борюсь с желанием посмотреть на него, потому что стоит мне на него посмотреть, как вся моя защита рухнет.

– Вы можете идти, – сквозь туман боли слышу я.

На ватных ногах разворачиваюсь и ухожу. Слышу приглушенные голоса позади. Один из них принадлежит Алестеру.

Мне не хочется вникать в разговор. Мне хочется покинуть этот утес как можно скорее. Утес, который мне казался невероятно красивым и загадочным, теперь окрашен моей кровью. Он видел мои слезы и мою боль. Больше я сюда никогда не вернусь.

Я иду медленно. Кровь пропитало пальто настолько, что она стекает по спине. Порыв холодного ветра охлаждает раны. Ноги трясутся, а в глазах пляшут звезды. Силы покидают меня. Тьма, плотным одеялом, убаюкивая, приглашает в свои объятия. Но я борюсь с ней. Борюсь на столько, насколько я еще способна сопротивляться.

Спотыкаюсь о корень дерева и хватаюсь за ствол, что бы ни упасть. От каждого движения спину обжигает огонь боли.

Слышу позади торопливые шаги, и крепкие мужские руки поднимают меня над землей. Алестер прижимает меня к себе бережно и аккуратно, чтобы не причинить мне новую боль. Я чувствую его частое сердцебиение у себя под щекой. Мне не хочется выяснять отношения по поводу нашей ссоры. Я хочу просто оказаться дома и чтобы эта боль прошла.

Тьма настойчиво зовет меня в свои владения, и я сдаюсь.