- Почему - на цепь? - оторопело поинтересовался Романовский.

- Да чтобы не упала! - пояснила ему Светка, как несмышлёнышу. - А ведь Надьке уже целых двенадцать лет!!!

- Безобразие, - возмутилась гримёрша. - Могу себе представить моральное состояние ребёнка...

- Да нет, нормально, - отмахнулась Светка. - Надька же понимает, что это не наказание, а ради её безопасности. Она там сидит и вечно песни орёт на весь двор!

...Ржали все. И режиссёр, и оператор, и даже гримёрша вытирала платочком выступившие слёзы.

- Молодец, - отсмеявшись, произнёс наконец режиссёр. - Спасибо тебе, Света. Можешь идти переодеваться в свою одежду. И позови сюда сестрёнку...

Светка вышла из павильона крайне озадаченной - она так и не поняла, понравилось её выступление Романовскому или нет, прошла ли она эти кинопробы, ведь финального вердикта так и не прозвучало. Обидно, что Иван тоже куда-то подевался из виду, иначе она бы поинтересовалась его мнением на этот счёт. Мальчишка выглядел вполне подкованным в области киносъёмок - наверняка ему уже ясно, провалилась она или выступила с успехом. И если каких-то полчаса назад Светка была преисполнена уверенности, что всё идёт просто прекрасно, то сейчас накрутила себя до того, что всерьёз засомневалось: а был ли он, этот успех? Быть может, она его себе просто придумала? Обычное дружелюбие и расположенность приняла за признание своего таланта?..

- Ну, как всё прошло? - бросилась к ней тётя Люба. - Что делать заставляли? Стихи рассказывать? Петь, танцевать?

- Пусть Шурик зайдёт - её уже ждут, - рассеянно откликнулась Светка, думая о своём. - Там всё и узнает.

11. 10

Шурика продержали в павильоне недолго. Всё это время, ожидая возвращения дочери, тётя Люба не сказала Светке ни слова. Она нервно покусывала губы, вскакивала с места и принималась бегать туда-сюда, с хрустом выламывая себе пальцы - так сильно переживала за дитятко.

Уже минут через двадцать Шурика выпустили на волю.

- Так быстро? - удивилась Светка тоном бывалой особы, на собственной шкуре познавшей, что происходит там, внутри.

Оказалось, подругу попросили прочесть несколько строчек роли - и всё на этом. Никаких дополнительных вопросов, никакого вывода на эмоции, просто "спасибо - до свидания". Ей, как и Светке, не стали озвучивать окончательного решения, поэтому тётя Люба пыталась вытянуть из дочери хотя бы намёки на её дальнейшую судьбу.

- Как они выглядели?.. Довольными? Сердитыми? Режиссёр улыбался или хмурился? А оператор?.. Если не стали тебя надолго задерживать... это означает, что ты им сразу и безоговорочно подошла, или наоборот - что ты совершенно безнадёжна?

- Мам, да не знаю я, - немного взвинченно отмахнулась Шурик; она тоже порядком перенервничала. - Сказали, что в случае чего позвонят. А вот из-за причёски, кстати, ругали, - обиженно вспомнила она. Тётя Люба схватилась за сердце.

- Как - "ругали"? Почему?

- Да сказали, что накручивать локоны перед кинопробами - это глупо. Ну, то есть, не прямо мне сказали, но между собой тихонько перешёптывались, а я услышала. Говорили, что им в фильме нужна живая и озорная девчонка, а не фарфоровая кукла.

Тётя Люба покосилась на взлохмаченную Светкину шевелюру с откровенной досадой.

- Ладно... - процедила она сквозь зубы. - Чего уж теперь... Подождём обещанного звонка. Может, всё ещё устроится.

Не говоря больше друг другу ни слова, они молча зашагали по направлению к проходной.

Уже почти на выходе их догнал запыхавшийся Иван.

- Вот, ты оставила на стуле, - он протянул Светке её резинки для волос.

- Ой! - обрадованно спохватилась девочка. Эти резинки были её любимыми, с весёлыми пластмассовыми ромашками. - Спасибо! Вот я растяпа, вечно всё забываю...