Я окаменела, задавливая в себе рефлекс что-то сделать от паники. Заорать, разрыдаться, бежать.

Ко мне, тихо урча двигателем, подъехало такси. Водитель выглянул в окно.

Померещилось, что в глазах у него – та же весёлая ярость, что у Старца. И что говорит он тем же тоном:

– Гражданочка! Час сопровождения по двойному тарифу простоя оплачивать будете? Или я поехал? Вам до трассы всего километров пять осталось, а там попутку поймаете.

Я – постояла-потупила в панике. Что водитель – под слиперинг-контролем Старца. Потом краешком разума поняла, что это перебор паранойи. Выругалась яростно. И рыкнула водителю адекватное:

– Оплачу.

На ярости залезла в машину и уехала.

По дороге – колбасило. Очень хотелось допросить водилу. Вынуть из рюкзачка нож с зубочистками, приставить к горлу и допросить, втыкая зубочистки.

Останавливало, что со стороны всё, наверное, выглядело прилично. Старец – послал. Я – очень расстроилась и пошла. Без гипноза меня и слиперинг-контроля водителя. Водитель просто поехал следом в надежде срубить бонус за то, что не уехал. Ну и сразу же ответил, что шла я аж час.

Но останавливало – с трудом. Закурила в машине, даже не спрашивая, и смолила одну за другой.

А приехав домой, первым делом пошла в ванную заклеивать мозоли на ногах. Мозоли – радовали. Доказывая, что шагометр телефона не взламывали, и я на самом деле прошла восемь тысяч триста шагов в неразношенных говнодавах. А не пролежала час под гипнозом, после чего такси отвезло на пять километров и поставило на дорогу с командой проснуться через двадцать шагов.

Заварила чаю, попила-покурила.

Набрала тётю Лену.

Взяла со второго гудка. Как Староста.

Она спросила бодро-заботливо.

– Даша, здравствуй. Съездила? Как?

Я – без здрасте, спросила ровным холодным голосом:

– Теть Лен. Напомни, пожалуйста. Я ведь тебе про гвоздь ничего не говорила?

Тетя Лена помедлив, таким же ровным сухим голосом отчеканила:

– Ага… понятно. Паранойя от столкновения с паронормальщиной. Разум пытается найти объяснение нелогичным данным. И далеко он тебя послал?

Я, не сдерживаясь, раздражённо:

– В смысле?

Тётя Лена, холодно-агрессивно:

– Очнулась за пяток километров от трассы или за сто метров? И, надеюсь, послал по дороге, а не напрямки через лес?

Я помедлила, успокаивая накрут эмоций, который должен был укатиться в бабский ор, и сказала устало-спокойно:

– Давай ближе к гвоздику.

Тетя Лена очень спокойно и отстранённо сказала:

– С паранойей – к участковому психиатру.

И – закрыла звонок.

Я пару секунд сидела неподвижно, с трубкой у уха. Переваривала вот это «к участковому психиатру». Сдерживалась, чтобы не херакнуть телефон в окно. Сдерживалась, чтобы не рвануть бить ей морду за предательство.

Потом как-то уговорила себя, что во-первых, тёть Лена – ни разу не бабуля. А во-вторых, всё-таки будет соблюдать врачебную тайну.

Ещё попила чаю, позвонила бабуле.

Мантра «бабуля возьми трубку, ять!» не сработала. Десять раз – не сработала.

Перекурила. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Прополоскать эмоции в потоке общения.

Набрала Старосту. И внезапно услышала «Абонент разговаривает по другой линии». Без предложения оставить сообщение.

Это – напугало. До мыслей, что мне всё-таки взломали телефон. Или взяли под колпак. Я с перепугу набрала Димочку.

И оператор сказал что «Телефон абонента выключен или находиться вне зоны действия сети». Хорошо, что хоть другим голосом сказал. Хорошо, что у Димочки со Старостой разные операторы.

Хотя паника, что меня отрубили от телефонной связи, никуда не делась.

И братика я набирала уже с каким-то истеричным весельем. Ну, таким, что если счас и он не дозвониться, то буду звонить в техподдержку. Или ещё куда, где точно должны взять.