Мы развозили памятники не каких-то там известных людей – Гагариных, Суворовых, Пушкиных, а просто памятники. В буквальном смысле слова. В каждом ящике торчал чугунный мужик неприметной внешности, а на его пьедестале красовалась табличка с надписью «Памятник». Я и мои коллеги, как написали в наших договорах, «реализовывали программы культурно-исторического благоустройства населённых пунктов». В больших городах мы выгружаем несколько памятников, в городишках поменьше – один.

Короче, нам поставили цель – обеспечить Россию памятниками, а она, Россия, как известно, огромна… чуть ли не бесконечна. Поэтому конца-края нашей работе не предвиделось.

Попробую описать памятник. Наш истуканчик напоминал невразумительного мужика среднего возраста, одного из тех, что когда-то в бесчисленном множестве колесили по СССР, выполняя разные суетливые поручения. В советские времена, можно сказать, существовал отдельный, социальный класс – «снабженцы». Наряду с крестьянами и рабочими, служащими, они имели конкретные сословные признаки. Так вот, нашу скульптуру, похоже, слепили с такого вот безликого проныры: куцый костюмчик, залысины, мышиное личико. Но справедливости ради следует отметить, что сделан «командировочный» был мастерски – выглядел как живой, честное слово.

Работа наша продвигалась споро: за окнами мелькали города да веси, а мы знай сгружали, оформляли, пересчитывали памятники. День бежал за днём, один разговор сменялся другим, пустые бутылочки улетали в приоткрытое вагонное окошко. Что греха таить, мы, экспедиторы памятников, иногда позволяли себе чуток расслабиться под уютный стук колёс. А что мы не люди, что ли? Выпивали без особого усердия, но всё же из-за этих регулярных расслабонов стряслась страшная беда – пропал один государственный памятник. Как и где мы его прозевали – ума не приложу. То ли выпал из вагона, толи недогрузили поставщики.

Это событие шибануло нас неожиданно и хлёстко, будто прямой, хорошо поставленный удар боксёра-тяжеловеса в челюсть. Как сейчас помню: приехали мы в маленький такой, неприметный сибирский городишко, открыли вагон, а памятника с соответствующим номером – и нет. У нас, замечу, все памятники были номерными: каждому населённому пункту – «командировочный» с конкретным номером. Порядок такой.

Понеслась неприятная кутерьма проверок и объяснительных. Над моей башкой снова завис топор увольнения, но происшествие оказалось до такой степени опасным для нашего руководства, что его просто решили утопить в кипах бумаг. У нас это делать умеют. Чего-то там приписали, чего-то недописали, и пропавший памятник вроде как официально возродился. Правда, тот городок по факту остался без культурно-исторического обновления. Но с его мэром «поговорили», и подогретый градоначальник это дело кое-как замял. Меня же с ребятами перевели от греха подальше на другую работу – транспортировать купленный за валюту качественный финский снег для Зимней Олимпиады.

Удивительно, но после этого инцидента моя карьера не оборвалась, а шустро поползла наверх. Я хорошо закрепился в учреждении, занимающемся доставкой различных государственных грузов. Помотавшись пару лет экспедитором, за ответственность, прилежание и честность я стал небольшим начальником. И просидел в мягком кресле лет пятнадцать. До самой пенсии. Неплохой поворотец, а?

Всё вроде складывалось у меня удачно. Только вот сегодня днём в мой скромный кабинет зашёл неприметный человечек средних лет, с папкой, в сопровождении двух шкафообразных детин-телохранителей. Ну да… ваши догадки верны: те самые залысины, мышиное личико снабженца, куцый костюмчик.