Что ж за наваждение такое?! Игнат заставил себя отвернуться от девушки и не коситься на облепленные мокрыми брючками колени. Скорей бы до дома добраться. Скорее…

Варю Игнат знал с рождения. Частенько оставался приглядывать за ней по-соседски, таскал её с собой на реку, бывало из детского сада забирал, позже помогал с уроками. Он так привык относиться к Варе как к младшей сестрёнке, что и не заметил, когда она вырасти успела. Впрочем, не до Вари ему стало. Влюбился. Да так, что готов был горы свернуть, добиваясь расположения той единственной, кого в толпе всё время взглядом искал. А ведь его Тоня на десяток лет моложе, и она ровесница Варвары, подружка её лучшая. Её тоже Игнат помнил совсем малышкой, да только её взросление не прошло мимо, зацепило, измучило, он и не чаял её благосклонности дождаться. Но сложилось всё. Сейчас семья у них, живут душа в душу, деток растят. И любовь в их доме живёт. Настоящая.

Так с чего вдруг возникло такое острое, непреодолимое желание наброситься на Варю, утащить куда-нибудь на сеновал и до рассвета не выпускать из объятий?!

Вот наконец, знакомая калитка, Игнат остановил трактор, выпрыгнул из кабины, помог спуститься Варе, неловкую паузу заполнив очевидными словами, о том, что гроза идёт на убыль, и всё будет хорошо.

Варвара отстранённо кивнула, не поднимая глаз, буркнула слова благодарности и нырнула в тёмные сени. Постояв на крыльце, Игнат вздохнул и побрёл к своему дому. Дождь почти закончился, над лесом в разрывах туч синело умытое грозой небо, пронизывали тучи солнечные лучи. Игнат не спешил. Он стоял возле своей калитки, взявшись за неё рукой, смотрел на небо, словно среди туч ответы искал. Но молчали тучи. Где-то вдали грохотал гром, иногда рассекала небо молния, но гроза ушла далеко. Так стремительно налетела, растревожила сонный посёлок, побушевала над полями и лесом, расплескалась слезами и унеслась, гонимая ветром. Лишь запах озона в воздухе оставила да щемящее чувство с горьким осадком, ощущение чего-то несбывшегося, потерянного безвозвратно.

Глава 4

Даше нездоровилось. Ночные вылазки на кладбище дали знать о себе и обернулись простудой. Девушка никак не могла согреться, хоть и разожгла камин, едва оказавшись дома.

Очнувшись в чужом доме, на чужом диване, она хотела сразу уйти, слишком неловко было пользоваться чужой добротой. Непривычная к ней, Даша воспринимала любое внимание к своей персоне как вежливость, не более того. Просто вежливость. Разве могут люди помогать друг другу? Разве бывает так, что кто-то спасает тебя не из корыстных побуждений, а ради самого спасения? Разве твоя жизнь, растоптанная и истерзанная может хоть что-то значить для окружающих?

Когда-то маленькая девочка Даша верила людям, но они раз за разом доказывали, что она ошибается. И душа девочки покрылась коркой, что с каждым годом становилась всё толще и жестче. Девочка замкнулась, перестала верить окружающим, перестала подпускать к себе людей. Исключение сделала лишь для Матвея, но и он предал…

Дом, полученный в наследство, пришёлся как нельзя кстати. Надеясь спрятаться от прошлой жизни, Даша уехала в деревню, полагая, что уж в деревне-то точно никто в душу лезть не станет. И не только в душу. В итоге ехала за уединением, а оказалось, что затеряться в Москве куда проще. В деревне все на виду, повсюду люди. И даже если ты их не видишь, всё равно они видят тебя, и что бы ты ни сделала, в кратчайшие сроки это становится достоянием общественности. Но друг дружке местные аборигены перемывать кости устали, а тут она, новенькая. Москвичка! Да ещё вида такого необычного… Вот Даша и стала в деревне самой обсуждаемой личностью, а учитывая, что не просто так приехала, а сразу мужа хоронить, так и вовсе разошлись местные. Кто-то за спиной шушукался, а кто-то и вслух вопросы задавать не стеснялся. Даша упорно делала вид, что не слышит, лишний раз из дома старалась не выходить, но тут в магазине шепоток до слуха донёсся, короткое, но веское словечко: «ведьма». Даша усмехнулась украдкой. Ведьма! Да будь она ведьмой, влипала бы раз за разом в истории одна страшнее другой? Вот уж вряд ли.