Через несколько лет адвокат покончил жизнь самоубийством в Аполо, оставив больную раком жену и детей по уши в долгах. Истинный факт кончины в местной прессе скрыли, написав, что он скончался естественной смертью. Когда же студенты поинтересовались в редакции, почему не написали правду, то получили ответ, что так попросили родственники покойного. Видимо, ложь неразлучна с человеком и после смерти, если сопровождала его всю жизнь. Говорить плохо о покойном не буду. Бог ему судья! Скажу только, что я с состраданием отношусь к тем, кто против своей воли на протяжении многих лет становился объектом морального, физического и идеологического принуждения учителя. Вышеупомянутый адвокат же яростно его защищал. Oбо всем

этом любопытный читатель может прочитать здесь: robertearlburton.blogspot.com.

Хотелось бы вспомнить о пренебрежительном отношении учителя к детям, которые позже становились беспризорниками, росли без родительской опеки и считались «людьми из жизни» до тех пор, пока не становились студентами. В секте было негласное правило: не заводить детей раньше, чем после пяти прожитых в браке лет, и рекомендовалось делать аборты, если беременность все-таки случалась. Те, у кого дети уже были, их просто бросали. Потомство учителем рассматривалось как трата высшей энергии человека, обуза и бремя. У него, конечно, их не было. Вероятно, любить кого-то еще, кроме себя, он не мог.

Еще в школе пропагандировалась уникальная идея о девяти жизнях. Согласно словам учителя, человек пробуждается только на девятой жизни, а чтобы дойти до нее, надо пребывать в школе всю жизнь и умереть студентом – только это давало гарантию правильного перевоплощения (снова студентом) в следующей жизни. Если же кто-то покидал школу до своей смерти, то, естественно, терял все им накопленное. Таким образом, людей в секте держали пожизненно. Кроме того, учитель утверждал, что, кроме него, никого на девятой жизни в школе нет, следовательно, о пробуждении можно было забыть как минимум до следующего перевоплощения. Номера жизней он раздавал, как награды. Своим приверженцам из внутреннего круга, во всем ему потакавшим, он давал седьмую и восьмую жизни, а несогласным – не выше пятой. Мне, скорее всего, приписал бы статус новорожденного. Быть на ранней жизни считалось позорным, и многие пытались выслуживаться перед ним, чтоб не попасть в этот список. Идея девяти жизней позволяла учителю безбедно существовать и ни в чем себе не отказывать, гарантировала стабильный доход.

Если присмотреться к разным гуру современного мира, то окажется, что методы их воздействия на паству очень похожи: они создают некий идеал, подконтрольный только им, а люди, желающие достичь его, становятся в очередь, чтобы отдать им деньги.

Однажды у меня был неприятный разговор с одним старым студентом, который безуспешно пытался меня перевоспитывать. В процессе беседы он стал терять самообладание и сказал мне, что я просто еще на ранней жизни и поэтому учителя не понимаю. Тогда я ответил ему, что учителя не понимаю, потому что понимать там нечего и, наверное, еще и потому, что я все еще «жив», а не «умер», как некоторые.

Своими сомнениями я делился с женой, однако она их никоим образом не разделяла. Мои попытки поговорить с ней вызывали напряжение в наших отношениях, на улаживание которого порой уходили дни. Интерпретация идей Четвертого Пути содружеством в значительной мере расходилась с идеями Четвертого Пути, выраженными Г. Гурджиевым и П. Успенским в их работах. Это объясняли тем, что своим недостижимым уровнем сознания учитель усовершенствовал идеи Четвертого Пути, трансформировал их в собственном понимании, превосходящем понимание Г. Гурджиева и П. Успенского. При этом наш гуру продолжал паразитировать, рекламируя Содружество как школу Четвертого Пути, активно используя знаковые фигуры мыслителей на книжных закладках, которые студенты должны были тайно вкладывать в издания эзотерической литературы в книжных магазинах разных стран, таким образом вербуя новых студентов. Его нерушимый авторитет просветленного человека, отчаянно защищаемый старшими студентами, оказывал сильное давление на сознание, а беспрекословное их послушание ставилось в пример младшим.