– Нет, я имею в виду не себя, – ответила я с некоторой дерзостью, и мне показалось, что Серж внутренне улыбнулся, хотя внешне не подал вида.

– Вы об этой официантке? – просил он, как бы, между прочим.

– Обо всех особях женского пола в этом кафе, – уточнила я.

– Меня не смущает, потому что я не обращаю внимание на мелочи.

Я предпочла не развивать эту тему, отпила немного кофе, который вскоре возник передо мной, перекочевав с полноса официантки на столик, накрытый бардовой скатертью. Кофе оказался очень крепким, и это сразу взбодрило меня.

– Серж, Вы пьёте только чай? – я, собираясь привести свои мысли в нужное мне русло.

– Да, я предпочитаю хороший зелёный чай, но и от кофе иногда не отказываюсь.

– Простите. Я отвлеклась. Я обратилась к Вам по очень важному для себя делу, потому что, как я поняла, у Вас обширные связи. Без них сейчас никуда.

Я изложила ему всё, что мне было известно о похищении содержимого моей банковской ячейки. Когда я рассказывала, то постоянно смотрела на лицо своего слушателя, пытаясь уловить малейшие изменения в выражении его глаз, манерах. Мне почему-то хотелось понять, какую реакцию я вызываю у Сержа своим рассказом. Но он молчал, оставаясь непроницаемым, лишь продольная складка пролегла между его красиво очерченными бровями.

Наконец, я закончила; как мне показалось, пауза между нами затянулась. Я посмотрела за окно, мало освещавшее внутренний интерьер этого кафе, главным образом, из-за того, что оно было завешанным. И всё равно мне удалось разглядеть отдельные силуэты прохожих. Они почему-то наспех раскрывали свои зонты и бежали куда-то, видимо, начинался проливной дождь – в последнее время не частое явление в Москве.

Звук дождя, это плавное нежное шипение улицы навевало на меня сон. Да и сама интимная обстановка затемнённого кафе располагала к этому.

Я вновь взглянула на моего собеседника, начавшего барабанить по столу.

– Значит, в этой ячейке находилась вещь, имеющая очень большую ценность для Вас? – спросил он.

– Да. Я обычно никому не рассказываю об этом, но раз уж я решилась довериться Вам, то скажу. Бабушка в своё время незадолго до своей смерти передала мне «ожерелье викингов», так, во всяком случае, оно называлось, и свитки, написанные, как говорил один специалист, специально нанятый ею для расшифровки, на древнескандинавском языке, ныне устаревшем.

– Ожерелье – достаточно ценная вещь.

– Разумеется. Центральный его камень – алмаз по размерам больше, чем Кохинор в короне королевы Великобритании Елизаветы.

Серж, казалось, был очень удивлён.

– Этот алмаз я видел лично, я имею в виду «Кохинор», – сказал он.

– Лично?

– Однажды, кажется, года два назад, я присутствовал на приёме у королевы в честь рождества, куда были приглашены все именитые гости и члены королевской семьи. На Елизавете была та самая пресловутая корона.

– Значит, Вы видели самого принца Чарлза и сыновей покойной принцессы Дианы? – спросила я.

– Не только видел, но и имел возможность поздороваться с ними.

Я изучающе воззрилась на Сержа. Неужели он так знаменит и популярен, как говорит, и при этом не выпячивает себя, а держится скромно? Словно, шпион. Эта мысль напугала меня и немного позабавила.

– Поэтому, если Вы утверждаете, что ожерелье, точнее камень в нём намного больше Кохинора, то я могу представить его ценность, не говоря уже о тех свитках, – произнёс Серж.

– Более того, это алмаз необычный.

– Что Вы имеете в виду, Юлия?

Я рассказала Сержу то, что увидела, когда находилась в хранилище одна и впервые имела возможность лицезреть эту семейную реликвию.

– Он действительно стал светиться изнутри всеми цветами радуги, хотя, возможно, Вы сейчас подумали что-либо, у меня разыгралось воображение, либо я – сумасшедшая, либо что-то ещё в этом роде.