Ярко светило Солнце, отражаясь своими лучами на головах купальщиц. Я редко видела эти прекрасные цветы, а однажды даже зарисовала их акварелью, а затем заказала специально раму и повесила их на кухне.

– День замечательный!

– Теперь я вижу, Ваше настроение улучшилось немного. Я вообще стараюсь не сосредотачиваться на неудачах, а знаете, почему, Юлия?

– Почему?

Я подцепила вилкой длинные тяжи пасты, скрутила их и отправила в рот, долго смакуя. Соус был действительно необычным, Чечилия знала толк в пряностях.

– Почему? – повторила я свой вопрос после очередной дегустации.

– Однажды я понял, когда потерял своих друзей: события вокруг тебя текут и изменяются, затрагивая или не затрагивая тебя. И только ты можешь выбирать: разрушаться или оставаться цельным в этой гуще. В минуты неудач я замыкаюсь внутри моего сердца и пытаюсь разобраться в себе, своих ощущениях. А затем я просто забываюсь и не думаю ни о чём, я просто существую. Река жизни продолжает течь мимо меня, не затрагивая моей сущности.

– О, да Вы, Серж – настоящий философ!

– И не отрицаю этого. Философия помогает мне. Кстати, в колледже, где я учился, я больше всего любил этот предмет.

Слова Сержа произвели на меня впечатление. Позже я возвращалась к ним неоднократно. Тот день закончился бы на подобной ноте, и всё было бы прекрасно, если бы его не омрачил один звонок. На моём смартфоне высветился номер хранителя банковской ячейки.

– Слушаю, Станислав Владимирович.

– Юлия Андреевна, я был удивлён, что Вы вдруг решили изменить своё мнение о нашем хранилище и приостановили наш договор, заключённый накануне.

Я ничего не понимала, тем более громко играла музыка. Мариша учила Чечилию петь, поэтому мне пришлось отойти на некоторое расстояние.

– Я ничего не понимаю, Станислав Владимирович. О чём Вы говорите?

– О нотариально заверенном письменном заявлении от Вашего имени, что Вы хотите изъять содержимое ячейки. Я сверил все подписи, и мне пришлось подчиниться.

– О чём Вы говорите?

– Содержимое Вашей ячейки было выдано Вашему доверенному лицу за исключением свитков.

– Как выдано? Когда?

– Час назад я пытался на всякий случай Вам дозвониться, но Ваш телефон был отключён. Дирекция банка считает мои действия излишними.

– Но я не давала никаких распоряжений.

После моих слов наступила долгая пауза. И я, и служащий банка не могли собраться с мыслями. Где-то в дальнем уголке моего сознания осталась спасительная мысль, за которую я зацепилась: «Сейчас я пойму, что этот звонок от каких-нибудь неудачных шутников, пошлю их куда подальше, и всё будет хорошо».

Но тут же занозой раздалось: «Откуда идиотам-шутникам стало известно о моей банковской ячейке».

– Это серьёзно? – прозвучал мой довольно глупый и неуместный вопрос.

– Вполне серьёзно, Юлия Андреевна.

– Как выглядели эти люди?

– Собственно говоря, это был один человек, который представился Мерцаловым Георгием Павловичем, он передал документы и изъял содержимое ячейки – шкатулку, но оставил очень старые листы бумаги, имеющие историческую ценность. Он сказал, что Вы хотите это передать Музею имени А. С. Пушкина.

– О, боже! У Вас сохранилось фото, изображавшее этого человека? – спросила я, не вполне придя в себя.

– Да, видеокамеры зафиксировали это. У меня сохранилась запись.

– Хорошо, я выезжаю. Вы передадите мне всё, что Вам известно об этом человеке.

– Мне ничего о нём не известно, к сожалению. Мы обещаем Вам провести внутреннее расследование.

– В любом случае Вам следовало бы сначала дозвониться до меня, – в запале бросила я.

– Наш банк взял на себя ответственность хранить Ваши ценности, передавать их лишь в случае с нотариально заверенной доверенностью за Вашей подписью, но нигде в договоре не сказано о дополнительном извещении владельца о передаче его ценностей доверенным лицам. Это – лишь моя инициатива.