Второй упырь, почувствовав запах крови, набросился на бесчувственную женщину, которой повезло оказаться в этот момент без сознания. Она умерла, так и не успев понять при жизни, куда и зачем её тащили. Вырвавшаяся из вспоротого тела душа пленницы была переполнена страхом, но не от увиденной картины трапезы упырей, а за жизнь ребёнка, который продолжал лежать в стороне без сознания.

Бестелесный дух метался, не зная, как защитить дитя, жизнь которого находилась теперь в руках голодных тварей. Но упыри, поглощённые телами взрослых людей, не обращали внимания на небольшой, но полный жизни глоток крови, которым обладал ребёнок.

Выпив жизненную силу жреца, Квит отбросил пустое тело, и, закрыв глаза, принялся медленно усваивать поглощённую пищу. Смерть ослабила хватку на горле сына Лилит, давая возможность прожить ещё некоторое время. Удовлетворив голод, упырь сел, наслаждаясь мгновением покоя, пусть недолгим, но дающим возможность побыть хозяином своей сущности, а не голодным рабом терзающей ненасытности. Эвор, напротив, иссушив женщину, вошёл во вкус, и, не в силах сопротивляться потребности паразита, посмотрев на бесчувственного ребёнка, решил полакомиться и им. Он отбросил связанное, побледневшее тело женщины и в один прыжок преодолел расстояние до сладкой закуски.

В этот момент в моей душе что-то ёкнуло. Появилась уверенность, что я не должен допустить убийства ребёнка, и, взлетев с каменного строения, мгновенно переместился к упырю, уже открывшему окровавленную пасть, чтобы впиться в пульсирующую жилу.

– Оставь ребёнка! – тихим голосом произнёс я. – Договор был о двух жертвах.

Эвор от неожиданности отбросил тело ребёнка, но я его поймал и положил перед собой. Оба упыря меня не видели, и инстинктивно, в целях безопасности отпрыгнули назад.

– Кто здесь? – спросил Квит, пытаясь разглядеть обладателя голоса.

За его спиной робко прятался Эвор. Он был труслив и слабее брата. Поглощённый страхом, он трепетал и был не в состоянии справиться с паникой, полагаясь исключительно на защиту Квита, который, напротив, был спокоен и пытался прислушаться к ночной тишине, чтобы определить моё местонахождение. Проникнув в сущность упырей, я обнаружил, что они обладают более совершенными органами чувств, чем их родственники люди, и практически не уступающими моим, демоническим. Слух у них был превосходным, позволяющим услышать даже шелест травы на довольно большом расстоянии. Зрение и обоняние также были на высоте, но сейчас они никак не могли помочь Квиту. Потому он положился исключительно на слух. И не зря. Услышав моё сердцебиение, он мгновенно определил, где я нахожусь. И теперь аккуратно пытался почувствовать своей тёмной сущностью, кто посмел заступиться за ребёнка. Упырь медленно протянул тёмные нити и словно невидимой дланью коснулся моей души. Противиться я не стал, позволив ему попытаться самому распознать во мне родственника.

– Ты демон?! – произнёс Квит, ощутив мою тёмную сущность.

– Да, – ответил я, дожидаясь, когда упырь обожжётся об искру Света, скрытую в глубинах моей души.

– Наверное, тот демон, что убил дракона, – прошептал из-за спины брата Эвор.

– Это ты убил тёмного бога? – спросил Квит.

– Да.

– Но зачем?! – не скрывая недоумения, воскликнул он, и в следующий миг вскрикнул от пронзившей его сущность боли, дотронувшись до искры.

Упырь упал на твердь и скорчился. Его тело напряглось, сотрясаясь от серьёзного ожога. Часть тёмных нитей мгновенно исчезла, и если бы Квит не отпрянул от меня, то, скорее всего, превратился в прах.

Эвор попятился назад, глядя, как брат извивается. Уткнувшись спиной в дерево, он замер, видимо, ожидая такой же участи. Но я не желал расправы над созданиями, а лишь не хотел отдавать им ребёнка. Потому просто стоял и наблюдал за их поведением. К моему удивлению, благодаря только что выпитой крови жреца, утраченные нити души Квита быстро восстановились, и боль отступила. Он поднялся, и, глядя на меня, словно я был видимым, произнёс: