– Ты ошибся, грязный мерзкий поп! – прокричал Курт Леманн в гневе и ударил священника по лицу. – Ты сам подписал себе смертный приговор!

Сегодня, после казни заговорщиков, шефа гестапо вызвал рейхсфюрер.

– Хайль Гиммлер! – выкрикнул в приветствии Курт Леманн, представ перед своим начальником.

– Садитесь, – мрачно проговорил Мюллер, – нам с вами предстоит долгий и непростой разговор. По нашим сведениям, вы посещали католический собор…

– Я… – вскочил с места испуганный шеф гестапо.

– Садитесь, Леманн, – повторил свой приказ Мюллер. – Я вас не осуждаю. Но теперь вы видите, что церковь таит угрозу для рейха!

Он бросил пронзительный взгляд на побледневшего Леманна, который растерянно произнёс:

– Рейхсфюрер, мы подавили этот заговор…

– Неужели вы думаете, что схвачены все враги рейха? – резко перебил его Мюллер. – Гельмут Кох не выдал своих сообщников! Я буду с вами откровенен, Леманн. Фюрер желает, чтобы этот вопрос был решён раз и навсегда…

– Я вас не понимаю, – голос шефа гестапо дрогнул.

– Всё вы прекрасно понимаете! – вспылил Мюллер, отвернувшись в сторону.

– Но людям нужна религия! – нерешительно возразил Курт Леманн.

– Фюрер с вами согласен, а потому желает возродить из небытия веру наших предков – культ могущественных богов древности придёт на смену христианству, – объявил Мюллер. – Ваш долг, Леманн, как офицера рейха, исполнить волю фюрера. И не забывайте – у нас незаменимых нет…

Курт Леманн глядел во тьму и слушал шум дождя… Он знал, что выполнит поручение рейхсфюрера, потому что это его работа. «Пусть ваш труд приносит благо людям!» – вдруг вспомнил шеф гестапо проповедь расстрелянного по его приказу отца Гельмута. Тогда из глаз Курта Леманна брызнули слёзы.

– За что мне всё это?! Боже, где же Ты? – воскликнул он, и его крик утонул в шуме дождя.

Когда заработал репрессивный аппарат, по местным отделениям гестапо разлетелся приказ: всех священнослужителей подвергать аресту, а суд производить в кратчайшие сроки. В типографии поступил большой заказ на бланки расстрельных приговоров с пустыми строками для имён…

Лютеранских пасторов, католических дьяконов, священников и епископов по всей стране эсэсовцы поднимали по ночам с постели и, потрясая автоматами, загоняли в грузовики. Вскоре тюрьмы оказались переполненными. Священнослужителей сажали в камеры к уголовникам.

На суд конвоиры приводили избитых полураздетых людей: те равнодушно выслушивали смертный приговор, который немедленно приводился в исполнение… Все приходы опустели. Немногие из служителей Господа избежали злой участи! Отныне органная музыка не лилась из дверей храмов. Закрывались церковные школы. Верующие тайно молились и по ночам с замиранием сердца прислушивались к звукам, доносящимся с улицы…

По истечении месяца Мюллер мрачно поздравил шефа гестапо с успешным проведением операции.

– Вы молодец, Леманн. Фюрер выражает вам благодарность. Мы обезопасили рейх ещё на тысячу лет!

В ответ на эту похвалу Курт Леманн с трудом выдавил из себя болезненную улыбку и произнес привычные слова:

– Служу Германии!

«Этот долго не протянет!» – мысленно определил Мюллер, окинув его беглым взглядом. Он как никто другой знал, что такое служба в гестапо.

На другой день Курт Леманн не появился на работе. Его искали повсюду, а нашли на загородной даче, – бездыханное тело болталось в сарае на верёвке, перекинутой через деревянную перекладину…

– Слабак! – взревел Мюллер, прослышав о самоубийстве Курта Леманна. – Собаке – собачья смерть!

Вскоре стало известно о бегстве двух весьма харизматичных священнослужителей – епископов Берлина и Нюрнберга. На поиски были брошены лучшие сыщики гестапо, однако им не удалось напасть на след.