Духовная философия осталась эзотерической, тайной, ведомой лишь своим адептам-мудрецам, которым часто приходилось говорить о ней загадками. В последующие века она оставила многочисленные следы в исламской религии, в которой также процветал Герметизм, особенно среди алхимиков и астрологов. В среде еврейской общины, изгнанной с родной земли, эта философия вновь расцвела в виде Каббалы, считавшейся тайным учением внутри иудаизма.

Наконец, в эпоху Возрождения Европа начала заново переоткрывать древние истины, когда в Италии появилась академия Платона. Мыслители того времени вновь объединили наследие Платона с Герметизмом и Каббалой, получив цельную магическую философию. Как ни парадоксально, как раз в то время, несмотря на свирепость инквизиции, борющейся с колдовством, начинают в открытую говорить об этой духовной философии именно как о Магии. Божественная Магия противопоставляется низменному, преследуемому колдовству так же, как противоположно знание истинного философа проделкам базарного шарлатана.

Вслед за Марсилио Фичино и Пико делла Мирандолой, трудившимися во флорентийской академии Платона, появляются книги по магии Иоганна Тритемия, Генриха Агриппы, Парацельса, а также видных алхимиков той эпохи. В их трудах вновь открытое знание начинает принимать черты «Оккультной Философии» (зачастую они и книги свои называли этими словами). Еще пара веков, и эту философию начнут продвигать в Европе так называемые «тайные общества». Многие из них строились на фундаменте масонства. Но если сами масоны имели, скорее, социальную направленность, то выросшие из них ордена розенкрейцеров, мартинистов и т. д. пестовали у себя как раз Оккультную Философию. Еще чуть позже, по мере того, как европейцы открывали для себя Древний Египет и цивилизации Востока, происходило объединение восточных и западных эзотерических учений. Возникла теософия, антропософия и прочие синкретические направления мысли.

Такова, в общих чертах, та традиция, протягивающаяся из глубокой древности до наших дней, основным идеям и наставлениям которой созвучна эта книга. Поэтому не следует полагать, что данная книга родилась совершенно на пустом месте, но также не следует видеть в ней всего лишь свободный пересказ того, что уже сказано предшественниками. Труд любого автора отражает открывшуюся лично ему глубину понимания, и данный труд также является плодом настойчивых размышлений и глубоких переживаний его автора – если угодно, полученных им откровений Высшего Разума. И поскольку любой разум необходимо разумен, у читателя появляется возможность проследить за этой разумностью, оценивая каждый аргумент.

Форма диалога неоднократно избиралась как наиболее предпочтительная для философских сочинений, особенно мудрецами древности. Если вернуться к упомянутым в предыдущем разделе книгам, в эту категорию попадут и диалоги Платона, и весь Герметический корпус, и основные книги Каббалы.

Диалог – гибкий способ изложения. Он допускает повороты, возникающие в силу ассоциативных связей. Он может позволить отступления от главной темы, с целью оговорить нечто дополнительное и важное в данный момент, с тем чтобы затем вновь вернуться к изначальной теме.

Но главное – диалог стимулирует ум читателя, в особенности если это, как в данном случае, диалог ученика с мудрецом. Любой преподаватель знает, что настоящее обучение происходит только в диалоге и через личный контакт. Сотни студентов могут слушать лекции, но усвоить из этого они сумеют лишь малую часть. Пассивное слушание (как и пассивное чтение) заставляет информацию оседать на внешней корке ума. Диалог же вовлекает своих участников внутрь, открывая их умы для впитывания обсуждаемых идей.