– Расскажи о ведьмаке! – приказала ведьма. – Расскажи, что ты видела в его голове. Сколько их в Ковене, кто ими управляет? Где они живут?

Наркиса заскулила, подняла руки. Кирилл напрягся, готовясь в любой момент прийти на помощь, если она вздумает схватить или ударить Божену. Но вместо этого пациентка принялась рвать ткань ночнушки и раздирать себе ногтями грудь.

– Ничего не скажу проклятой ведьме! Ненавижу вас, ненавижу! Как не старайся, ни слова не скажу!

Божена стиснула зубы и побледнела, но руку от лица Наркисы не убрала. Похоже, сопротивление демона отнимало много сил. Кирилл нахмурился. Прошел в угол, поднял с пола скомканный лист бумаги и развернул.

Набросанное несколькими штрихами лицо он узнал сразу. И это выражение – испуганное, но решительное. В ту ночь, когда он облил Лизу бензином и попытался сжечь, у нее было точно такое же лицо.

Он в два шага преодолел расстояние до кровати, отпихнул в сторону Божену и сжал пальцы на шее Наркисы. Второй рукой ткнул ей в лицо рисунок:

– Где она? Ты знаешь, где она прячется? Я хочу ее уничтожить! Их всех! Как и ты!

Наркиса заскулила. Руки колотили Кирилла по лицу и плечам, но он не обращал внимания.

– Осторожнее, не покалечь ее! – предупредила Божена, поднимаясь с пола. – Кто-то мог видеть, как мы сюда вошли. Если с ней что-то случится, нас начнут искать!

Кирилл проигнорировал, сжал пальцы сильнее. Наркиса захрипела.

– Говори! – процедил он сквозь сжатые зубы. – Или я тебя тоже убью!

На мгновение Кирилла обдало холодом. Он почувствовал, как демон тянется к нему. Как собака на цепи, клацает зубами и не может достать. От этого ощущения охватил азарт, он едва не рассмеялся в искаженное лицо лежащей под ним девушки. Отпустил ее горло, встряхнул за плечи, как куклу. Руки художницы снова заметались в воздухе, словно жили своей жизнью отдельно от тела. Пальцы скрючились в судороге. Кирилл примерился снова схватить ее за горло, но Божена остановила:

– Стой, погоди!

Ведьма быстро подняла с пола карандаш, вложила в пальцы Наркисы. Потом бесцеремонно подвинула Кирилла и поднесла к руке художницы открытый скетчбук.

Наркиса тяжело и хрипло дышала, запрокинув голову. Все ее тело безвольно тряслось в ознобе, но рука с карандашом послушно выводила что-то на бумаге. Черточки, точки, кривые линии.

– Что это значит? Что за каракули? – не выдержал Кирилл, слезая с кровати.

– Тихо! Не мешай! – шикнула Божена. – Она рисует нам карту.

В усадьбу Лиза приехала глубокой ночью. За многочасовой путь она только два раза позволила себе остановиться на заправке, чтобы купить кофе, поэтому едва не валилась с ног от усталости. Резиденция Ковена поприветствовала тишиной, встречать верховную ведьму никто не вышел.

Лиза слезла с мотоцикла, отперла ворота. Закатила транспорт во двор и оставила там до утра. С переноской в руках, где уже елозили почуявшие близость дома Ночка и Лютик, направилась к центральному зданию.

Во внешнем облике особняка мало что изменилось с того дня, когда Лиза впервые перешагнула его порог. Все те же бархатные портьеры, будто припорошенные столетней пылью, холодный мрамор лестниц и антикварные люстры. Лиза поймала краем глаза блик, мелькнувший под высоким потолком – в хрустальных подвесках поблескивало отражение тускло светящего в окно уличного фонаря. Эхо поймало стук входных дверей, разнесло в стороны, сообщая: кто-то пришел. В ответ в обеденном зале скрипнул стул, а потом раздались шаги.

Девушка поставила на пол переноску и расстегнула молнию. Кошка и ворон выбрались наружу, сразу засеменили в сторону кухни. Агата встала в дверном проеме, проводила фамильяров взглядом, а потом повернулась к Лизе: