– И взял с собой воров… Кстати, после твоих косяков, я не считаю тебя своим братом. Бога благодари, что тебе братва не «дала по ушам», а ограничилась «шлепком».

– Гром! – серьезно произнес Мераб, – ты всегда отличался среди нас мудростью и терпением, лично я уважаю тебя не меньше, даже после того, как мне кинули жесткую предъяву. Паша, выслушай меня. Давай разберемся и спокойно поговорим.

– Что ты конкретно от меня хочешь, чтобы я убрал пальцы с твоего горла?

– Постой, не горячись, нам есть о чем поговорить.

– Братва, – обратился Громов к ворам, – вы в курсе, что случилось в Юрге в восемьдесят третьем году?

– Конечно, тогда какие-то мокрятники5 двоих наших угробили и отбили Аркана у братвы, – ответил Восточный.

– А кто мокрушников навел?

Саня смело кивнул на Гебанидзе.

– Восточный, что ты на меня киваешь, с чьего базара ты лепишь эту шнягу?

– Ша! Об этом мы с тобой отдельно поговорим, – одернул Громов Мераба, – а ты Серега, какого мнения придерживаешься? – обратился он к Чекмареву. Павел знал, что ростовский вор выправляет баланс на этой сходке и придерживается стороны Мераба.

– Я так себе кумекаю, надо кидать обоснованные предъявы, а не снимать с «фонаря» если бы, да кабы.

Отчасти Громов согласился с ним, ведь нужны веские доказательства, что убийц подослал именно Мераб, потому он ответил едва заметным кивком.

Громов знал определенно, что на этой малочисленной сходке, все, кроме Мераба, имеют твердое слово. Если судить по возрасту и положению, Павел был в чести, как старый, испытанный бродяга и его звали на любое мероприятие. Ему шел уже шестьдесят первый год и среди Джамала, Аркана и Мераба он считался самым авторитетным, старшим братом. Считался до поры, пока двое из этой четверки не «скурвились»6, в чем Громов был глубоко убежден. Сегодня Мерабу придется привести немало веских доводов, чтобы Громов действительно ему поверил и снял свою «санкцию».

– Ладушки Мераб, обниматься, как прежде не будем, но поздороваемся, и после продолжим разговор, – Громов протянул грузину руку. Мераб хитро осклабился и ответил рукопожатием. Павел пригласил всех к столу.

– Кстати, а кто стол накрыл? – пережевывая вкусное мясо, спросил Громов.

– Да, есть здесь одна Марфа-свиданщица, местная прапорщица, мы предложили ей подзаработать, она забрала у нас продукты и сюда принесла, – улыбаясь, ответил Восточный и достал из-под стола небольшой, завязанный на узел мешок, тайно пронесенный прапорщицей в комнату. Развязав, выудил оттуда бутылку водки и, подбросив ее вверх на глазах у замершей братвы, ловко поймал. Затем достал спичечный коробок, в котором хранилось несколько грамм гашиша.

Громов присвистнул и, потерев руки, предложил:

– Давайте братва примем по соточке за нашу сходочку, и догонимся парочкой косячков7.

Выпили, закусили и стали делиться последними новостями. Вспомнили добрым словом и помянули Васю Бриллианта и других людей, упокоившихся на около зоновских кладбищах. Восточный, между делом забил планом8 две папироски, и одну за другой, пустил по кругу. Заметно повеселели. Восточный с Чекмарем перемигнулись и, встав из-за стола, пошли в соседнюю комнату, знакомиться с арестантом, к которому приехала мать с сестрой. Они специально оставили Громова и Гебанидзе наедине.

– Паша, мы же с тобой братья, давай, как бывало, побеседуем.

– Не получится у нас братского разговора, пропасть между нами легла, стремные вещи ты стал позволять себе, не по понятиям это.

– Кидай начистоту.

– Аркана, по твоей указке отбили у братвы?

– Я брата спасал, а разве ты, не так бы поступил?

– Что ты метешь?! Кое-что Аркану можно простить, но есть вещи, за которые ему придется жизнью расплатиться.