Коморовский имел несколько ученых степеней, и крайне отвратительный характер. Каждый его жест, каждое слово, казалось, подчеркивало его недовольство тем, что он был оторван от важных исследований, и вынужден тратить время на пустяки.

Прошло не менее трех минут ожидания ответа, когда экран коммуникатора, наконец, засветился. Начальник научной станции сидел за собственным письменным столом и что-то записывал. Едва оторвавшись от записей, он бросил короткий взгляд в сторону экрана: – Добрый вечер, господин следователь. Как продвигается расследование?

– Спасибо, хорошо, – Коморовский продолжал делать записи. Пауза затянулась.

– Чем обязан в столь поздний час? – еще один взгляд мельком на экран.

– Я бы хотел уведомить Вас о предстоящей завтра инспекционной поездке. Я намереваюсь, в сопровождении местного жителя, отправится в открытую пустыню, по-над барьерными горами. Путешествие займет не менее 5 дней. Если вас интересует маршрут, прошу обратить внимание на карту…

– Нет, нет, – Коморовский махнул рукой и снова принялся записывать, – благодарю, избавьте меня от подробностей. Нам нечего скрывать и нечего опасаться. Надеюсь, Холодов обеспечит вас надежным эскорт и транспортным средством, в пустыне может быть опасно. Не забудьте взять достаточный запас воды.

Марк почувствовал, как в нем растет негодование. Коморовский вел себя так, как будто желал намеренно нанести оскорбление, формально придерживаясь приличий.

– Разрешите полюбопытствовать, что вы там записываете? – Марк решил, во что бы то ни стало привлечь его внимание.

– О, я веду ежедневные записи, своего рода дневник, – Коморовский посмотрел на экран чуть внимательнее, но продолжал свое занятие, – Возможно, в наш век рукописный дневник покажется анахронизмом, но поверьте, для последующей обработки, не бывает материала информативнее.

Ручка продолжала бегать по листам, а Коморовский вдруг заговорил лекторским тоном:

– Знаете ли, все эти современные регистраторы не позволяют достичь глубины восприятия рукописного текста. Все поверхностно, голые факты, двоичный код, суррогат. Использование всех этих новомодных штучек обнажает плоскость мышления, – еще один выразительный взгляд в экран, и снова к записям: – Вы очень верно решили отправиться по пустыне по краю барьерных гор. Наиболее красивая часть этого материка, без сомнения. Впрочем, – ручка снова замерла на секунду, затем возобновила свой бег, – я не вижу, как это поможет Вам в вашем расследовании.

Марк уже собирался распрощаться, когда Коморовский вдруг отбросил ручку и, вместе со стулом, придвинулся ближе, глядя прямо в экран прищуренными близорукими глазами:

– Вы читали отчеты по этой планете? Конечно, читали. Надеюсь, что они все для вас были собраны достаточно полно. Удивительное место, требующее детальнейшего, детальнейшего изучения. А мне предоставили штат в 24 человека. У военных, которые бестолково топчутся вокруг своих драгоценных башен вдвое больше! Вы слышали, что мы обнаружили неизвестное ранее поселение к югу отсюда? Только сегодня поступили ошеломляющие данные – это старая земная колония, времен первых колонизационных полетов. Вы можете себе представить какой здесь объем работы? Что же мне отвечают в министерстве? – Коморовский брезгливо толкнул по столу какую-то бумагу, – Предлагают обходиться собственными силами. Обещают оплатить дополнительные 12 кредитов, за каждый день раскопок. Двенадцать кредитов! Бред!

Казалось, Коморовский забыл, что коммуникатор включен.

– Шесть лет я возглавляю эту богом забытую исследовательскую базу, шесть лет упорных поисков, анализа, подбора данных. Какую новую информацию можно собрать среди этих туземцев? Типичная гуманоидная колония, каких тысячи, миллионы. Разве что кое-что в генетическом плане представляет определенный интерес, остальное пыль на полках, бесполезный хлам! Зачем, зачем нас сюда прислали, для какой цели, два десятка тунеядцев и лоботрясов, собрали здесь под моим руководством, а точнее сказать, собрали, чтобы отрывать меня от настоящих, стоящих этого исследований. Для чего, скажите мне, шесть лет изучать примитивную тупую недоразвитую цивилизацию, а когда появилась возможность реального прорыва, настоящий объект для исследований, что мне предлагают? Кость голодной собаке? Двенадцать кредитов? Проклятье! – выругался Коморовский, махнул рукой и снова бросил свой взгляд на коммуникатор, – Простите за резкость, надеюсь, вы сможете хотя бы, донеся мои слова до руководства, принести этим минимум пользы своим посещением. Изучайте все, что вам нужно и удачи вам в этой вашей… эээ… инспекции. Спокойной ночи.