– То есть как? – опешил Карен.

– Если мы выйдем к людям, – сделав ударение на слове «если», напевно произнесла Юна, – то деньги нам не помогут. У меня нет родных; у тебя нет родных. Кому мы нужны?

– А куда ж вы летели? – спросил Карен и вдруг в полной мере осознал загадочность спасённой девочки. Она тоже догадалась, что у него нет родителей!

– Мы летели на юг. Летели от войны.

– Да, на севере война. Но и юге тоже. А вот «далеко» на севере войны, вроде бы, нет. Почему не полетели туда?

– Откуда мне знать?

Карен задумался и вдруг решил рассказать о своих приключениях. Юна слушала его молча, понурив голову и поглаживая шероховатый камень с жилкой молочного халцедона. В завершение он добавил:

– Если б я был один, то пошёл бы на восток. Я представляю, что там будет. А на севере для нас нет ничего хорошего. Зато там есть люди, вода, хлеб. Короче, не хочется туда идти, но путь один – на север.

Юна поднялась и медленно подошла к самолёту.

– В нас стреляли как раз «оттуда», – обернувшись, произнесла она.

– С двумя литрами воды мы не дойдём, – немного жёстче чем хотелось ответил Карен. – Солнце только встало – а уже печёт. И потом: здесь-то я бывал, но дальше на восток не ходил.

– Как прикажете, повелитель, – улыбнулась Юна – Я готова.

Карен нашёл средних размеров сумку с длинными лямками и запихнул в неё плед, две безрукавки и две тонких курточки, больше похожих на ветровки, выбрав их из кучи найденных вчера вещей. Затем отложил в сторону соломенную шляпу и кепку и присовокупил к ним две лепёшки и свою бутылку с водой. «Это мы наденем, а это – съедим», – объяснил он. Третью лепёшку, рахат-лукум и маленькую бутылочку он упаковал в другую, «детскую» сумку.

– Мне хватит половинки, – честно призналась Юна. – Я мало ем утром.

Карен согласно кивнул головой. Они поели; выпили воды.

– Ну, пора? – впервые за много дней улыбнулся он.

– Пора.

Юна перекинула через плечо сумку с едой и обернулась к самолёту, где остались лежать шесть человек, и среди них – тот, кто заменял ей отца.

– Пойдём. – Карен обнял её за плечи. – Плакать будешь после.

– Плакать не буду, – бесцветным голосом произнесла она. – Может, надо было их похоронить?

– Может, и надо. Но… вытащить оттуда и похоронить шестерых – это значит потратить день, много сил и много воды. В одной великой Книге сказано: «Предоставь мёртвым погребать своих мертвецов».

Юна повернулась и быстро зашагала прочь.

Сначала они выбрались узким проходом из котловины. Расселина, врезанная в серый песчаник, по которой в давние эпохи текла вода, повернула на юг, но вскоре вывела путников в неширокую долину. «Максуд» и прочие каменные останцы, как сообразил Карен, остались в соседней долине, немного юго-западнее. До полуденной жары оставалось три часа. К её наступлению надо будет найти тень и хотя бы пару часов просидеть просто так, без дела. Долго отдыхать нельзя, потому что сидя тоже хочется пить.

Пока Юна шла бодро и легко. Долина немного расширилась. Она вела прямо на север и, по-видимому, не всегда была безлюдной. В двух местах, где дети пересекали осыпи из мелкого щебня, Карен узрел тропу. Вскоре попался и верблюжий помёт.

– Это не караван, – с сожалением прокомментировал он. – Один-два верблюда.

Неподалёку от них с шумом поднялась большая птица. Юна вздрогнула.

– А, ястреб! Он охотится на перелётных птиц! – радостно вскрикнул Карен. – А вот и второй!

Внезапно он сбросил с плеч сумку и одним прыжком настиг Юну.

– Смотри! Что это?

– Самолётик… Маленький. И бесшумный, – пролепетала она.

– Это беспилотник. Дрон. Какого чёрта он тут летает?

– Карен, я его боюсь. Он же «нечеловечный».