На самом деле ей нужно было от него не так уж много: забота, душевное тепло, возможность в нужный момент обнять и почувствовать объятие в ответ. Любовь. Да, Карпатский правильно сказал тогда: она хочет любви, хочет семью. В роскоши Диана уже пожила и поняла, что сама по себе та мало что дает. Хотя обратно в «честную бедность», которую исповедовали ее родители, она, откровенно говоря, тоже возвращаться не собиралась.

А еще она боялась, что при более близком знакомстве Карпатский ее чем-нибудь разочарует. Поведением, суждением или взглядами на возможные будущие отношения. Что угодно могло пойти не так, а ей так нравилась новая влюбленность, что совершенно не хотелось ее терять. Она грела и давала надежду на то, что однажды все снова будет хорошо, даже лучше, чем раньше.

Сам Карпатский, по всей видимости, тоже чувствовал себя не в своей тарелке, а потому эта их встреча в первые минуты проходила в гораздо большем напряжении, чем все предыдущие. Он купил билеты заранее, ждал Диану у кинотеатра, как и договорились, без цветов. Немного неловко поприветствовал. Пару секунд не знал, куда девать руки, и в итоге засунул их в карманы джинсов. Одет он был как обычно, разве что наплечную кобуру с пистолетом дома оставил. Или где там ее положено оставлять?

Диана сегодня тоже решила сильно не наряжаться. В конце концов, это просто совместный поход в кино, а погода вполне позволяла надеть летние джинсы и даже легкий кардиган поверх скромной блузки с коротким рукавом.

Разговор поначалу тоже немного не клеился, оставалось только порадоваться, что можно обсудить покупку попкорна и предстоящий фильм.

А потом они вошли в зал, и оказалось, что Карпатский купил билеты на немногочисленные диванчики, стоявшие в последних рядах. Он взял не самый последний, но желающих посмотреть ужастик и так было немного, поэтому позади них никто не сидел.

Сам диванчик был достаточно большим, чтобы на нем поместились даже трое человек: один мужчина вроде Карпатского и две девушки вроде Дианы. И как минимум у нее была возможность отгородиться от него ведром попкорна, но она не стала этого делать: села рядом, совсем близко, держа попкорн у себя на коленях. Просто чтобы ему было удобнее им угощаться, конечно.

Первую четверть фильма они так и просидели – плечом к плечу, хрустя попкорном и время от времени язвительно комментируя происходящее на экране. Потом в фильме случился весьма неприятный момент, и Диана инстинктивно отвернулась от экрана. Выглядело это так, словно она испугалась, хотя дело было в другом. Если она чего и не выносила в подобных фильмах, то двух излюбленных сценаристами деталей. Первая – когда кто-нибудь протыкал себе ступню, не заметив торчащий гвоздь или что-нибудь в этом роде. Вторая – когда у персонажа, цепляющегося за пол или стены, отрывались ногти.

Заметив ее реакцию, Карпатский сжал ее предплечье, успокаивая, и даже шепнул что-то вроде: «Это же все не по-настоящему». А потом вдруг поменял позу, положив руку на спинку диванчика, таким образом словно открывая ей объятие. Диана воспользовалась моментом, чтобы придвинуться к нему ближе, а потом даже устроила голову у него на плече.

И это, как показалось, растопило лед. Во всяком случае, ей стало по-настоящему хорошо и спокойно. Словно она после долгих скитаний наконец-то вернулась домой.

К чести Карпатского, больше его руки никуда не лезли весь оставшийся сеанс. Левая продолжала лежать на спинке дивана, правая время от времени зачерпывала попкорн из ведерка.

После кино он уже не выглядел таким напряженным и даже предложил прогуляться, прежде уточнив, не передумала ли Диана и не решила ли все-таки где-нибудь перекусить. Она, конечно, не передумала. После такого количества попкорна опасалась, что не проголодается даже к завтраку.