Работа же шла с небывалой сложностью. От первых лучей солнца Эши покрылся крупными гроздьями пота, тут же начал жаловаться и Техеш. Плантатор не мог удержать серп и едва перерубал толстые стебли сорняков даже со второй попытки. Из ниоткуда появился жук: он гудящим снарядом протаранил его шею и оставил саднящий укус, разгоравшийся ещё сильнее, когда на него попадал пот.

Эши сидел в тени под дырявым навесом у стены дома и обливался набранной в озере водой, когда день стал ещё хуже. Началось всё с гула копыт и лязга бронзовых нагрудников, поверх которых раздался командирский выкрик.

– Хозяин! Хозяин, выходи!

Даже эти простые слова незваный гость выговаривал с трудом, будто его язык отвергал наречие берегов Ашамази. Эши отбросил опустевший мех, выругался и вышел навстречу законникам.

Альдеваррцев было трое. Старшим из них был немолодой всадник с пушистыми полосками серых бакенбард и перебитым в двум местах носом. Ещё двое солдат помладше скучали в паре шагов за его спиной. Они лениво свесили копья и о чём-то переговаривались на своём лающем языке, пока кони тянули жадные морды к соломе забора.

– Приветствую, – Эши изобразил неглубокий поклон.

– Угу, – законник качнул головой и поспешил поправить сползший полушлем из тусклой бронзы. – Как работа, как урожай?

– В порядке, – смиренно ответил Эши.

– Не похоже, – подметил альдеваррец. Остриём копья он ткнул в оставленную у дороги повозку. – Плохеет твой папирус.

– Ждёт покупателя, – всё жёстче говорил Эши.

– Лучше бы найтись побыстрее, – законник недобро улыбнулся. – Подходит время подати.

Отец в своё время настоял, чтобы его дети знали альдеваррский – один из немногих грехов Брайхи Бенезила. Эши хотел было проглотить ненадолго свою гордость и переспросить на наречии завоевателей, хоть и не сомневался, что понял всё правильно. В конце концов, слова «подать», «деньги» и «платить» были первыми, которые законники изучали в Ашмазире.

Так пусть хоть помучаются, давясь словами из местного языка.

– Прошу прощения, – без капли смирения сказал Эши. – Подать я уже заплатил, так что вы ошиблись.

– Да ну? – законник издал короткий хрип. – У меня другие сведения, мужчина. Подать нужна через три дня.

– Я заплатил!

– Кому платил, мне? Нет, записи говорят другое, – альдеваррец помедлил в ожидании реакции плантатора и даже чуть приподнял копьё. – Три дня. Или Его Светлость наместник забирает ещё половину твоего сада.

Законники вальяжно пустили лошадей обратно к дороге в город, но Эши ещё долго стоял у ворот плантации со стиснутыми кулаками. Ошибка ли привела их в его дом этим утром или обычная жадность, спорить было бесполезно. Если люди наместника заговорили о подати, будет проще спастись из пасти крокодила, чем от их загребущих бледных лап. Так говорил и отец, чьё слово весило куда больше.

– Эши, опять уходишь? – возмутилась Сайат, когда он забежал в дом за подходящими для похода в город сандалиями. – Обед…

– Змей их всех пожри, – прорычал Эши. – Прости, солнце моё. Это срочно.

***

– Больше не могу, – сухопарый торговец по имени Изиш развёл длинными руками. – Мне ещё придётся думать, куда сбыть столько папируса.

Эши угрюмо рассматривал стопку львов. Изиш выложил их с таким надменным взглядом, будто они были огранёнными изумрудами из короны империи, а не горсткой медных дисков толщиной с банановый лист. Сколько тут было? Двадцать – едва ли больше. Поганец в дорогом балахоне ещё и отбросил те стебли, что успели пожухнуть за день.

Нет, так Бенезилы не протянут до того момента, когда Бахру созреет для новой поездки к субихарам. А через три дня вернутся законники, и от звенящей мошны останутся пара медяков.