– Господин О’Двохх, вы готовы к работе? Подойдите сюда, мне неясны некоторые нюансы в ваших документах.

Свист поковырял в носу (естественно, чтобы защитить себя от заклятья паралича и слабоумия, которые, как известно, не лечатся) и осторожно подошёл.

– Не жмись. Будешь делать всё правильно, сможешь остаться. А теперь иди сюда, будем разбираться в твоих обязанностях.

– Ах, дорогая Мари, если бы вы знали, как мне тяжело, – сетовала Изабелль своей подруге.

– Что тебя тревожит, расскажи, – Мари накручивала один из вьющихся локонов на палец, уже по привычке оттачивая приёмы соблазнения. Она пыталась не рассматривать Изабелль слишком пристально, чтобы опять не проникнуться к ней противной жалостью.

– Мой Славек совсем от рук отбился. Со мной почти не разговаривает, убегает посреди разговора, постоянно чем-то раздражён. Может быть, он говорил тебе что-нибудь? Ведь он считает тебя своей подругой, – Изабелль преданно посмотрела на Мари.

– Да, считает, – Мари сладко прищурилась при воспоминаниях о проявлениях этой дружбы.

– Так он тебе что-нибудь рассказывал? – требовательно переспросила Изабелль, немного озабоченная молчанием подруги.

– Нет-нет, – поспешно ответила Мари и запретила себе впредь замешкиваться.

– Ты знаешь, я думаю, что он хочет выбраться из Пустоши. Но билет на дирижабль стоит так дорого! Мне никогда в жизни не накопить на два билета! А ты же знаешь, как они поступают с безбилетниками…

Да, все помнили судьбу безбилетника Джонни, и никто не хотел её повторить. Женщины скорбно помолчали минуту.

– Что же делать? Я чувствую, что если я ничего не сделаю, Славек что-то натворит. Вот и сейчас он сбежал, не сказав ни слова, где то он сейчас бродит? Что придёт ему в голову? – Изабелль опустила плечи, грустно покачиваясь всем телом в такт своей печали.

– Не переживай так, Изабелль, в его возрасте все мальчишки такие. Сейчас он, наверняка, бегает где-то с друзьями. Я видела, как они гурьбой шли к озеру, – на самом деле Мари не разглядела, был ли Славек среди той гурьбы, но продолжала успокаивать Изабелль, – они часто туда ходят удить и купаться. Просто сейчас ему куда интересней со сверстниками, нежели с тобой или со мной, – Мари твёрдо верила почти в половину всего, что говорила.

– Ты, правда, так думаешь?

– Конечно, не стоит так переживать. Всё наладится.

– Хорошо бы.

В ведре среди ошмётков и липкой чешуи лежала недочищенная рыба.

Иногда стоит придавать большое значение словам, а иногда и вовсе не стоит придавать значение ничему.

– Честно говоря, друзья мои, тоска смертная, – Айра закручивала очередную биди. На этот раз он, действительно, был из песка.

Бригада скучала у личного костерка. Целыми днями они изрывали местность вдоль и поперёк, но за всё время не нашли ни намёка ни на одну, пусть даже самую незначительную, пустоту. К этой профессиональной неудаче прибавлялось и то, что делать в Пустоши ровном счётом было нечего. Привыкнув к бурной жизни и постоянным перемещениям, члены бригады просто не могли свыкнуться со здешним тихим течением жизни. Возможно, первые три дня это и было как-то забавно – отдохнуть в спокойствии – но к концу недели от тоски хотелось выть.

– И страусу ясно, что здесь мы ничего не найдём! Это видно по всем внешним признакам, – у искателей пустот были свои рабочие секреты и методы. – Что может держать Бэстию здесь?

– Да, видно свои причины, – Полович разгребал большим пальцем ноги золу вокруг костра. – Только мы их никогда не узнаем.

– Да какие причины, – Плахой как всегда неожиданно вынырнул из своих мыслей. – Просто она фанатик. Пока не найдёт то, за чем пришла, – не успокоится.