За эти несколько дней они с Курбаном очень сдружились, очень понравились друг другу, наговориться не могли ночами. О влюблённости Курбана Айша не просто догадывалась – он ей много раз признавался в своих чувствах, не раз предлагал стать его женой, даже если им придётся для этого совершить тайный побег.

Но повидаться днём им не удавалось. Бдительная Эдже никому не разрешала заходить на кухню, а закончившую готовить Айшу быстро отводила наверх, в женскую половину, куда вход Курбану был запрещён.

По обычаям мусульман мужчина не мог, не имел права появляться в женской половине дома без особой, веской причины, и Айшу это вполне устраивало.

Всю прошлую ночь она просыпалась встревоженная, чувствуя, что щёки горят, что руки ледяные, и понимала, что боится потерять восторженную и романтическую влюблённость Курбана после того, как они увидятся воочию, но, к сожалению, эту встречу больше нельзя было оттягивать, она неизбежна.

Мансур торопил: необходимо привезти свежих продуктов. Особенная потребность – крапива. Он уже дважды передавал, что хочет вареников с такой начинкой.

Так, утром, Айша готовила завтрак в большой спешке. С вечера испеченные чуду она только разогрела в духовке. Тушёную с имбирём и кунжутом курицу разогрела в микроволновке и выложила на листья салата в большом блюде, а для гарнира натушила баклажаны с картофелем и помидорами.

Пока крошила салат из помидоров с чесноком и майонезом, Эдже по её просьбе нарвала на приусадебном участке несколько огурцов, собрала пучки петрушки, кинзы и укропа, а к чаю Айша с вечера испекла простенький «Наполеон», поставила его в холодильник и теперь надеялась, что на день десерта им хватит.

Сейчас, сейчас они встретятся! Ей хотелось его увидеть, увидеть близко, а не сверху, с потолка комнаты, но, Аллах, как она этого боялась!

Вот уже они с Эдже спускаются с третьего этажа, а Курбан ждёт их внизу у лестницы. Ему не терпится увидеть её, у него блестят глаза, губы растянула весёлая, чуть смущённая и растерянная, но при этом несколько ироничная улыбка.

Они поворачивают на последний лестничный пролёт. Сейчас… сейчас… их глаза встретятся. И вот уже усмешка сползает с его лица, в глазах мелькает жалость и досада. Айша вздёрнула голову, гордо тряхнула волосами и решила, что ни за что не будет страдать и мучиться, если с этой минуты Курбан потеряет к ней всякий интерес, перестанет смотреть на неё влюблёнными глазами, говорить ей комплименты, строить совместные планы на будущее, как это было до сих пор…

– Ну наконец-то! Мы приедем к «шапочному разбору», базар закроет ворота, пока вы тут кублитесь! – невозмутимо, явно притворяясь, что ничего не заметил в Айше, шутливо воскликнул Курбан, обращаясь с упрёками к Эдже.

Как было Айше угадать, что кроется за этими словами, о чём говорят его шутки и радостью блестевшие глаза? Со стороны казалось, что их более близкое теперь знакомство подняло Курбана на недосягаемую высоту в его собственных глазах, он этому не просто рад, он от обуявшей его необъяснимой радости вот-вот взлетит в небо.

Мало того, ей казалось, что сейчас, когда Курбан видит её всю, видит, что одна нога у неё короче другой, и поэтому на туфельке супинатор, его лицо выражает страсть, а не просто влюблённость. Именно, страсть, любовную страсть к ней, к хромоножке-заложнице…

Курбан шутил и балагурил, незаметно для Эдже вышагивая позади девушек, обнимал Айшу то за плечи, то за талию. Или сжимал пылающей ладонью холодные пальцы ни живой, ни мертвой от волнения заложницы и страстно целовал их.

Ничего не подозревающая Эдже шла впереди них к машине, возле которой хлопотал Хассам, шофер Мансура.