Кот к дубу древнему придёт,

Взлетит на цепь, и праздник шумный

Седых героев соберёт!

И вот опять я в Петербурге!

Любуюсь на мерцанье вод,

Смотрю, как юный коневод

Смиряет жар и пыл каурки.

Хожу среди рядов дворцов,

Любуясь гением творцов.

Иду по набережной Мойки,

И вдруг толпа, и солнца нет!

За тройкой подъезжают тройки,

Прощаются, несут… Поэт!

И я плечо своё подставил

Желая чем-то хоть помочь.

Вдоль Мойки холод путь направил,

А недругов отправил прочь.

Ну почему?! Зачем так рано!!!

Ты нужен Родине, Поэт!

Но глубока двойная рана

И лёгок гроб – Поэта нет!

Тёмный сквер, снег и один фонарь.

В сквере человек. Смотрит вдаль.

Рядом монумент, он давно стоит

И знакомый бюст также вдаль глядит.

Пушкин! Вновь один

На углу дорог.

В окружении льдин

Ты совсем продрог!

Пушкин, мы с тобой!

Хоть не знаешь нас,

Всё равно ты мой!

Всё равно ты наш!

Время всё летит.

Жизнь так коротка!

Монумент стоит.

Сделан на века.

Ночь, сквер.

Никого в нём нет.

Лишь поэта бюст,

Человека след

И замёрзший куст.

Давно рассвет, но в белой пелене

Скрываются деревья и дорога.

Лишь звуки приглушённые извне

И смутная, неясная тревога.

Туман, туман, скажи, чего скрываешь?

Туман, туман, скажи, куда ползёшь?

Зачем меня так плотно обнимаешь?

Куда меня по городу ведёшь?

Иду на ощупь – будто бы слепой,

А рядом проплывают силуэты.

И кажется, они идут за мной,

Чтобы давать ненужные советы.

Ночь охладила тьмою звуки,

Согнав румянец со щеки.

В аллеях счастья и разлуки

Послышались твои шаги.

Ну, обними, и слов не надо.

Я так по счастью изнемог.

Уснувшей улицей прохлада

Струится мимо наших ног.

Ну не дрожи, прижмись сильнее.

Поток притворства оборви.

Гляди, скамейки захирели

В безумных мыслях о любви.

Пойдём со мной, я место знаю,

Где до утра в тиши полей

О счастье будущем слагает

Свои сонеты соловей.

И там, у окончанья рощи,

Под предрассветный аромат,

Мы друг пред другом будем проще

И я признаюсь, что богат.

Богат я тем, что был с тобою,

Что от твоих любимых глаз

Ты не казалась мне родною –

Была родной на этот раз.

Когда стреноженные кони,

Чуть колокольчиком звеня,

Ночную тишь от дома гонят,

А звёзды яростно горят;

Когда из леса ароматом

Лесных фиалок вдруг пахнёт,

А под окошком виновато

И очень нежно конь всхрапнёт;

Тогда сильнее ощущаю

Мою Россию и себя.

Тогда всю ночь не засыпаю,

Мир принимаю и мечтаю,

Стихами память бередя.

Под утро сон туманом белым

Вольётся в комнату несмело,

И понесёт, и повлечёт…

И время медленней течёт.

На дороге липа,

Липа в три обхвата.

Дуплами изрыта.

Шепчет виновато –

Всё нутро сожжёно

Молодым злодеем.

Две главы склонённо

Под листвой темнеют.

Века три стояла,

Видела такое,

Что и в песню – мало,

Столько слёз и горя.

Липа в три обхвата

По верху двоится.

Из-за этой липы

Ночью мне не спится.

Выйду на дорогу,

В темноту ступая…

Где-то там, далёко,

Липа вековая.

Липа в три обхвата

У озёрной дали.

Все мы виноваты,

Что тебя сжигали.

Прилягу и глаза закрою.

И снова ты, и снова ты!

Мне даже ночью нет покоя.

Твои глаза!.. Горят костры.

Табун, стреноженные кони,

Лягушек благодушный хор.

Когда-то я кичился волей,

Теперь твой взгляд ловлю как вор.

И ночью, тишиной объятый,

Всё вспоминаю, как вчера

Бумаги клок в карман я спрятал,

В которой о тебе слова.

Я хожу по дорожкам из лунного света,

Дожидаюсь рассвета в туманных полях.

Это знойное лето и прекрасное лето

Развевает мечтанья о прожитых днях.

Хор лягушек приглушен уснувшим пригорком,

Соловьиная песнь разлилась по кустам.

Хороводили звёзды в отражении долгом —

Я к речным приложился прохладным устам.

Плеск воды незаметен, ласкается ветер.

Даже сполохи неба приветствие шлют.

Нежной грустью вливается слово «бессмертен»,

И портнихи-секунды нам саван не шьют.