Селия промолчала.

– Чудеса? – встрепенулся Дюпон. – Вы что имеете в виду? Материализацию?

Это было выше разумения и воображения Ролло. Он шутливо замахал руками.

– Я не уполномочен выдавать его секреты, но если мне удастся заинтересовать его и он согласится помочь вам, лучше вы никого не найдете.

– Его имя?

Дюпон весь подался вперед, перчатки соскользнули на пол с маленьких тощих коленок, но он даже не заметил.

– Сперва мне надо переговорить с ним, – остудил его Ролло. – Может, он не хочет, чтобы я разглашал его имя. Понимаете?

Дюпон выпрямил спину. На маленьком, как у эльфа, личике ясно читалось разочарование.

– Да, – сказал он, немного подумав, – в этом есть резон. – Он встал. – Поговорите с ним, я приду за ответом.

Ролло вопросительно посмотрел на него.

– Но вы так и не сказали, что от него требуется.

– Передайте ему, что я хочу присутствовать на обряде. Строжайшая секретность будет обеспечена, но меня интересует зомбитектура[1]. Так ему и скажите. Он поймет. Гарантирую высокий гонорар.

Ролло пошарил в жилетном кармашке и достал карандаш. Записал на бюваре «зомбитектура», пока не забыл. Этого слова он сроду не слышал и при всем желании не смог бы догадаться, что оно значит.

– А какой все-таки гонорар? – забеспокоился он. – Простите мое любопытство, но «высокий» – понятие растяжимое.

Дюпон энергично кивнул, вновь соглашаясь с резонностью его замечания.

– Десять тысяч, – выговорил он, и его полные красные губы непроизвольно задергались. – Но я плачу не за усилия, а за результат.

Ролло посмотрел на него с уважением. Сам бог велел позаботиться об этом гноме.

– В четверг в это же время? – предложил он, вставая. – Мой знакомый тоже придет, если согласится помочь.

Дюпон коротко кивнул.

– Мои условия понятны? Тысяча вам за посредничество, десять – ему за труды.

Ролло ничем не выдал себя, ни один мускул не дрогнул на его толстом лице.

– Все понятно.

Дюпон протянул руку:

– Вы ведь вернете мне мою визитную карточку? Я воспользовался ею только как пропуском.

Без малейшей заминки Ролло вынул из кармашка сложенную облигацию и вручил ее гостю. Что он при этом испытал? То же, что испытал бы, если бы собственноручно вырвал у себя зуб, свой родной, длинный желтый зуб. Но чутье подсказывало, что иначе нельзя. Если визитер усомнится в нем, то уйдет, и поминай как звали, а Ролло жаждал вновь увидеться с ним.

Дюпон вышел из кабинета. Они слышали, как он удаляется по коридору в сторону ресторана.

– Он же сумасшедший, – сказала Селия. – Ты видел его глаза? Он не в себе.

– Я тоже так подумал, но он богат, – пожав плечами, философски изрек Ролло и дважды нажал большим пальцем на вмонтированную в стол кнопку звонка.

Сьюзен Хеддер остановилась на перекрестке Шафтсбери-авеню и Денман-стрит – прямо перед ней таксист отъезжал от тротуара, чтобы влиться в общий поток, устремившийся в сторону Лестер-сквер. Из темноты раздался мужской голос:

– Куколка, нам не по пути?

Сьюзен сделала вид, что не слышит, и, когда машины встали на красный свет, перешла через дорогу и продолжила путь к Пикадилли. За последний час к ней уже восемь раз обратились с подобным вопросом. Что ж, сама виновата. Надо прекратить бессмысленные шатания по городу. Пора домой. Домой? Она подумала о крошечной комнатке на Фулхэм-роуд – на верхнем этаже старого непрезентабельного здания. Ну какой это дом! Всего лишь место, где ты держишь свои вещи и ночуешь. Так она считала до сегодняшнего вечера, пока не выяснилось, что больше у нее вообще ничего нет. Тот дом, который она планировала себе устроить и который всего несколько часов назад казался ей более чем реальным, превратился в ничто после сегодняшнего письма. Нет, о письме она сейчас думать не будет. Это подождет, время терпит. Настолько терпит, что хоть каждый вечер перечитывай и размышляй – до скончания дней. Но нынче вечером ей не вынести этой пытки.