Гражданин (ка): Горькая Снежана Дмитриевна.

Родился (лась): 26 апреля 1986 г.

Место рождения: г. Киев.

Республика: УССР.

Отец: Горький Дмитрий Витальевич.

Национальность: украинец.

Мать: Иванова Анна Ростиславовна.

Национальность: русская.

Я закрыла картонку со штампом «УССР» вверху и посмотрела на деда.

– Мама русская по национальности? – спросила я.

Он кивнул.

Я какое-то время молчала; перед глазами проплывали картинки из детства: как я бегала у реки, зарывалась в белый песок, чтобы отогреться, собирала ягоды, грибы…

– Дед, – осторожно спросила я, – а можно я буду украинкой?

Он не разозлился, а мягко улыбнулся.

– Снегурка, а то как же? Ты ж она и есть. Когда ты в настроении, то даже сносно разговариваешь по-украински.

– Деда, – я хитро сощурилась, – вот как ты можешь судить? Ты ж по-украински, прости, ни бе, ни ме.

– Да не так со мной все потеряно, – он ухмыльнулся. – Мирного ж осилил. А не рано тебе еще такое читать?

– Мальчишки мне разные книжки читать дают: от «а-ба-бы-га-ла-ма-ги»[3] до «Лесной песни» Леси Украинки, – гордо сообщила я.

– Ну, хорошо, – он похлопал меня по коленке. – А они тебя не обижают?

– Книжки? – я засмеялась.

– Парни, – объяснил он.

– Дед, мои друзья меня всегда защищают, – сухо ответила. – Не в отпетых хулиганах порой вселенское зло. Иногда нужно за ангельским нимбом искать спрятанные рога.

– Философский бред, Снежа? – он засмеялся.

– Что, знаешь, как я именую твои состояния души, окуренные трубкой? – задорно сверкнула глазами.

– Ты даже не представляешь, сколько всего я знаю, – он ухмыльнулся.

– Дед, так я в Киеве родилась? – Если он рассчитывал, что я так легко сдамся, то он глубоко ошибся. Настроение его снова превратилось в минорное.

– Угу, – буркнул он.

– А мы же живем тут?

– А ты против?

– Нет, скажу честно: я счастлива, что живу именно здесь. Тут самое настоящее детство.

Правда, я бы на «Голубой Десне» жила, – мечтательно подумала о кирпичном роскошном доме на территории базы, рядом с которым цвели катальпы.

– Тю, странная ты, – заключил дед. – Тут твой дом, а тебе базу какую-то подавай.

– Деда, там моя душа, – серьезно сказала я.

– Ну, ладно, ладно… – он снова замолчал.

– Расскажи мне о маме. Я даже не знала, что она русская. А ты тоже?

Он снова тяжело вздохнул и взял трубку.

– Не против? – спохватился он.

Я разрешающе махнула рукой и закашлялась, потому что горло все еще немного першило – пока еще голос вернется. Дедушка посмотрел на это и, не поджигая, просто сунул трубку в рот.

– Я в Сибири родился, – начал ростислав Андреевич. – Там красиво: ягоды, грибы, медведи, но и зимы суровые. Потом поехал поступать в военное училище, после окончания которого с молодой женой – твоей бабушкой, приехал обратно. – Грустно-грустно дед посмотрел на меня. – Ты чем-то очень отдаленно похожа на нее. Хотя ты явно в породу своего отца: и глаза его – ни то, ни се, волосы цыганские, хоть он и не цыган, – дед фыркнул.

– Деда, – прервала я, – ты можешь как-нибудь не так предвзято, а то я и так знаю, что ты меня не любишь, а когда смотришь и сравниваешь с отцом, появляется чувство, что ты меня ненавидишь.

– Да с чего ты взяла? – он недоуменно посмотрел на мою физиономию и потрепал по голове.

– Потому что, дед, – почему-то сильно обиделась, провела рукой по волосам, отбросив их на спину, – у мамы тоже волосы так вились, как у меня, – волночками.

– А на краях барашком… – он улыбнулся так задумчиво: маму вспомнил наверняка. – От каждого родителя понемногу. А будешь дуться – не буду рассказывать.

Я спохватилась и уставилась на деда любопытными глазами:

– Рассказывай!

– Так вот климат в Сибири очень суровый. Твоя бабушка с юга России, поэтому ей было очень тяжело адаптироваться к вечным холодам, огромным комарам и деревянным хатам. Она была совершенно городским человеком, потому, думаю, начала чахнуть. Через несколько месяцев после того, как родилась твоя мама, не стало твоей бабушки. Она заболела воспалением легких. Хотя, считаю, болезнь усугубилась ее подавленным настроением и недоспанными ночами.