– Чего это он? – спросили мы с Лилей у Авдотьи.

– Ты его засмущала своим боевым раскрасом. – И медсестра градусником обрисовала в воздухе область моего синяка, который потихоньку начинал сходить.

– Ну, если он такой нервный при виде поджившего синяка, то что будет, если он будет резать? – скептически произнесла я.

– Так он не хирург, Снеж, – сказала Петровна, – он педиатр будущий. Тут он практикуется.

– Ааа, так он молодой и зеленый, – протянула я.

– Да не зеленый, он же шатен, – сказала рыжая Ира.

– Зеленый шатен звучит, как новый вид грибов, – засмеялась я.

– Вижу, Снежана, сегодня твое настроение улучшилось? – В палату вошла Маргарита Степановна; рядом стоял молодой доктор.

– Здравствуйте, Маргарита Степановна! – Мы все поприветствовали нашу любимую заведующую отделением.

– Пойдем со мной, детка, – сказала она, обращаясь ко мне, и вышла, пожелав девчонкам хорошего отдыха и эффективного лечения.

Я недоуменно на нее посмотрела, высунулась из кровати, потом залезла под нее в поисках тапочек, затем связала, как выразилась Авдотья, гриву, и явилась пред светлы очи Степановны в ее кабинет.

– Заходи, Снежка, – предложила она мне. – Хотя если хочешь, то нас ждет наша любимая скамейка во дворе и яблоки. – Она взяла со стула, на котором стояла ее сумка, кулек с яблоками.

Я радостно закивала. Вот наши посиделки – это единственное, что могло радовать в больничных буднях.

Скамейка стояла в тихом, укромном уголке за деревьями, голуби склевывали с асфальта брошенный заботливыми пациентами хлеб. Вот особо важный голубь хорохорится возле спокойной и скромной голубки. Я улыбнулась и подумала, что это можно даже нарисовать.

– Снежана, ко мне пришел Илья Ильич, – начала она, – наш молодой врач, попросил меня с тобой поговорить по одному деликатному вопросу. – Она неловко потеребила халат и протянула мне яблоко.

– Мытые, ешь, а то завтрак ты с этими разговорами пропустишь. Хотя я попросила, чтобы твою порцию оставили.

– Да не нужно, – я отмахнулась, – и разговорами сыта.

– Взрослеешь ты детка… – Она посмотрела на меня внимательно, легко провела пальцем по моей щеке, по которой пришелся кулак Олега.

– Вы что, об этом хотите поговорить? – догадалась я.

– Да, Снежана, – она кивнула, – как так получилось? Скажи честно, тебя дома обижают?

– Кто? – не поняла я. – Олег? Это он от неожиданности меня стукнул. Да и то, после того, как его стукнула я.

– А Олег – это…?

– Олег – это мой друг, – терпеливо пояснила. – Мы с ним пошли яблоки добывать, он меня не удержал, и я упала. Было больно, поэтому я ему каааак дала! А он еще в себя не пришел после моего падения, а тут удар, вот он и мне заехал. Потом долго извинялся.

– Как же можно девочку-то бить? – Маргарита Степановна покачала головой.

– Маргарита Степановна, это бывает очень редко, а так, чтоб с синяком, вообще в первый раз. А вот сколько раз он чистил носы за меня! – я подняла вверх указательный палец. – Настоящий джентльмен.

– А тут рана. – Она легонько махнула рукой в сторону ключицы, и я отвернулась.

Хорошее настроение разом пропало. Ко всему прочему я вспомнила тот кошмар, от которого, как говорили девочки, кричала так, что перебудила отделение. Бывает, что ходишь неделю, а потом вдруг в мозгу всплывут картинки ночного видения недельной давности. Так и я сейчас резко вспомнила, что мне снилось, будто хожу среди зарослей малины, а она раздирает мне ноги; ягоды становятся сморщенными и черными, когда хочу взять одну в рот; мама, абсолютно лысая, бегает за мной в этом малиннике, держа в руках табличку с надписью «радиация» и кричит: «Чтоб ты сгорела!» Наверное, я всхлипнула, потому что Маргарита Степановна обняла меня за плечи.