К счастью, хоть тут нам удача сопутствовала, и мы выбрались неподалеку от пляжа, где оставили свои вещи.

Запыхавшиеся, со стучащим в висках и сердцах адреналином, мы всю дорогу до дома обсуждали наш поход. Девчонки, все же не привыкшие к экстриму, сильно струхнули, но впечатлений явно было море.

25 июля у моей мамы день рождения. Дед, как обычно, встал очень рано, приготовил курочку и молодую картошку в горшочках – порционно для каждого члена семьи. Каждый год он позволял подобные излишества по праздникам – 26 апреля на мой день рождения, 25 июля – мамин, и на Новый год. Свой день рождения он не отмечал принципиально. К счастью, он был летом, поэтому я приносила в подоле платья всяких ягод, и клянчила, чтобы испек пирог себе в подарок. В 7 лет решила сделать ему полноценный подарок, и испекла пирог самостоятельно. Вернее это черное нечто полетело в мусорное ведро, а я еще полдня потом отмывала нашу летнюю кухню, но дед, к его чести, даже поцеловал меня в макушку и сказал: «Спасибо, Снегурка».

Когда дедушка вошел в комнату, я еще спала, но проснулась от его тяжелого вздоха.

– Доброе утро, – сухо сказал он. – Иди умывайся и завтракать. Уже 8 утра, скоро на огороде будет очень жарко.

– Деда, я же там уже все, что можно, выдрала.

– Малину нужно собрать. И клубника поздняя поспела.

Я вышла на кухню, и увидела, что стол ломится, а в моем представлении – это именно так, от всяких вкусных блюд.

– И что, можно все кушать? – робко спросила я.

– Да, – он вздохнул. – А ты себя в зеркало видела?

– А что? – не поняла я.

– Баклажан, – буркнул он.

И тут я вспомнила, что встреча с кулаком Олега, видимо, приобрела иной красному оттенок.

Посмотрела в ложку: помимо баклажана, там еще был желтовато-зеленоватый оттенок.

– Новая мода, – невинно поджав губы, молвила я.

– Ой, ешь уже молча, – отмахнулся дед. – Девочки в нашей семье все какие-то непутевые.

Я быстро лопала все, до чего дотягивалась.

– Такое ощущение, что тебя не кормят, – заметил дедушка.

– Меня кормят, – заглотила набитое, как утка, – просто иногда… мало.

– Хм. – Все, что на это ответил дедушка.

Я ушла на огород. Быстро пособирала сказанные ягоды, и вернулась в дом.

– Жарко там.

– Так лето ведь, – он улыбнулся. – А ты, как настоящая снежная Снегурка, прямо и растаяла.

– Да нет, – пожала плечами, и впихнула в рот ягоду клубники. – Люблю, когда тепло.

А где мама?

– Мне это тоже хотелось бы знать, – грубовато ответил дед. – Ладно, ты явно куда-то мылишься, – он посмотрел на меня, – так иди. Чтобы к пяти была дома.

– Деда, рано, – проныла я.

– Рано – это шляться неизвестно где до ночи, – грозно прервал мои стенания дед.

– Почему сразу «неизвестно где», – возмутилась я. – Ты же знаешь, что мы либо на «Голубой», либо на «Стреле», либо на «стрельнянском» пляже, либо на том, который дальше, или вовсе на «лягушатнике».

– Иди уже, а то у меня от твоих «либо» мозг закипает.

С небольшим раздражением дедушка снова отмахнулся от меня, как от главного ночного кровопийцы, появляющегося здесь летом, и пьющего, выпивающего всю нашу кровь… ну, от комара, я хотела сказать.

Встретились мы с небезызвестной компанией возле школы. Летом, стоит отметить, даже школа не казалась такой обителью зла, коей она была во время учебы.

– Привет, Снеженция, – поприветствовали меня в один голос Трио Справедливости.

– Привет, мальчики, – улыбнулась.

– На вот, подкрепись, – весело сказал Женя, и протянул мне пакет с пирожками.

– С вишнями? – с надеждой спросила я.

– Ага, – он кивнул, – с ними.

На «Голубой Десне» мы встретились с Катей и Лесей у дальних умывальников.