Между яблонями – несколько колод пчел, на опушке сада – деревянная голубятня.

Неподалеку от флигелей был каретный сарай, за садом располагались скотные дворы, гумно, амбары.

На скрипнувшее от времени крыльцо выскочила в длинной телогрейке с большим турецким платком на голове, каковые тогда вошли в большую моду, который покрывал спину и затягивался узлами на плечах, старушка с морщинистым, но светящимся от радости лицом. Увидев, что вернулся ее Ангел, как она называла Пушкина, она всплеснула руками и сделала ему навстречу пару шагов, но, увидев, что Александр вернулся не один, остановилась.

– Любезный мой друг, ты все-таки вернулся.

– Да, мамушка, и как видишь, не один. Вот знакомьтесь. Это моя мама, – улыбнулся Пушкин, – то бишь няня, Арина Родионовна. А это мои случайные попутчики. Ехали в Петербург, да заблудились. Вот и пришлось мне их подобрать. Это вот господин Романов…

Арина Родионовна удивленно вскинула брови, а Пушкин засмеялся.

– Да нет, мамушка, сии Романовы не царских кровей и даже не однофамильцы, – пошутил Пушкин, чем вызвал улыбку и у Михаила.

– Весьма рад воочию лицезреть самую лучшую няню в мире, – Романов хотел было пожать Арине Родионовне руку, но та, засмущавшись лишь отмахнулась.

И тут же обратила свой взор на мальчика, стоявшего все в той же куртке-аляске, с откинутым назад капюшоном.

– Ой, а это кто же? – старушка, чуть склонив голову, глянула в упор на подошедшего к ней Василия и в глазах ее брызнули искорки радости.

– А это вот, Василий, отпрыск нашего гостя.

– А что же это на вас за одежонка-то такая? Давно живу, но такой не видывала.

– Мамушка, ты проводи гостей в гостевую, а я в кабинет заскочу и выйду.

Слуга, Пётр Парфёнов, в передней принял у всех верхнюю одежду, и гости, вслед за няней прошли в дом.

Василий, пораженный происшедшим, молча вертел головой по сторонам, не зная, что ему делать: удивляться или вести себя, как и обычно. Он пытался добиться ответа у отца, несколько раз дернув его за рукав, но тому и самому было непонятно, как себя вести. Проводив Романовых в гостевую комнату и оставив их там, Арина Родионовна направилась в столовую. Она уже была в домашнем – кофте собственной вязки и юбке по щиколотку, на голове чепец, закрывающий волосы и завязанный под подбородком.

– Я самоварчик сейчас поставлю, – засуетилась старушка, а, увидев вошедшую в дом Ольгу, черноглазую и русоволосую дочку управляющего, Арина Родионовна и ей нашла задачу. Ольга была сенной девушкой и исполняла роль гувернантки в пушкинском доме (и, по совместительству, любовницы).

– Поди-ко, Олюшка, в кухню. Барину с гостями обед приготовить надобно.

За обедом разговор возобновился. Говорили они, практически не делая пауз во время еды.

– Объясните мне все-таки, кто вы такие и каким образом оказались здесь?

– Я историк по образованию, работаю в Московском университете на историческом факультете. Живем мы с моим Васькой в Москве, в XXI веке. В 2025 году. То бишь, за двести лет вперед. У меня есть шурин, брат моей сестры…

– Ну, положим, кто такой шурин я знаю. Вы мне про подробности вашего перемещения… Как вы его назвали?

– Телепортация! – с набитым ртом, пережевывая свинину, произнес Василий.

– Понял! – кивнул Михаил. – Так вот, шурин у нас технарь.

– Кто, простите?

– Гм, да. Ну, человек, который любит заниматься техникой. Ну… пароходы, кареты – это все мы в наше время называем техникой. У нас, правда, с техническим оснащением гораздо богаче, чем в ваше время, Александр Сергеевич.

– Это я понимаю! Я люблю беседовать о технике. Да вот, хотя бы с бароном Павлом Львовичем Шиллингом. Знаете такого?