Тимур молча смотрел в одну точку, слушая, но ни как не реагируя на слова.

– Я тебя ни о чем не прошу. Тебе не надо ничего делать. – Продолжил Марк. – Просто не отгораживайся. Вот Джавид на первый взгляд взбалмошный и вечно шутит, но у него золотое сердце. Он реально переживает за тебя и хочет помочь, по себе знаю. В любой момент можешь прийти ко мне. Я в этих ботинках намотал не одну тысячу километров и стер ноги до крови. Что для тебя сейчас ново, для меня уже привычно. Больше всего не хочу, чтобы ты превратился в мое подобие. Это не жизнь. И дня не проходит, чтобы я не жалел о совершенных ошибках.

– Вот это тебя разобрало на откровенность. – Пробурчал Тимур.

– Ну кто-то же должен начинать. Я первый раз озвучил эти мысли. И, знаешь, стало легче. Ты тоже попробуй. Вроде просто слова, а действуют волшебно. Сам раньше ненавидел задушевные беседы с мозгоправами, но им на тебя все равно, они лишь выполняют свою работу. А вот так поговорить с другом, этого мне не хватало, даже очень.

– Что же ты не стал с нами говорить, когда сбежал из “Истока”? – Парировал Тимур.

– До тебя не достучишься… – Выдохнул Сахаров. – Потому что был дураком, обиделся. Задело, что вы во мне усомнились. Изнасилование – жесточайший триггер для меня. Потерял над собой контроль, вспылил. Когда уединился, остыл и осознал, что рубанул с горяча. Вы тогда тоже хороши, и не говори, что вы не сомневались. Я, может, и псих, но такое понять могу. Ладно, не буду тебя грузить. Хочется оторваться и выплеснуть накопившееся, валяй. Если станет от этого легче, то ты вправе делать что в голову взбредет. А как захочется поговорить, знаешь где меня искать. Судя по всему, я еще не скоро выберусь из этой палаты.

Тимур молча кивнул и направился к выходу.

28 сентября

9.43 по московскому времени

Завершая утренний обход пациентов, Мила подошла к последней палате, расположенной ближе всего к операционной. Открыла дверь и на секунду застыла. Воеводов лежал с открытыми глазами и смотрел в окно.

– Очнулся? – Людмила подошла и посмотрела на показатели прикроватного монитора: пульс и давление в норме.

– Я в “Истоке”? – Сиплым голосом спросил Вадим.

– Да. Меня зовут Людмила, можно просто Мила. Врач. Проводила твою операцию.

– Сколько я был без сознания?

– Четыре дня. Я я думала, что пробудешь в коме намного дольше.

– В коме? Сильно меня потрепало?

– Достаточно. С кровати вставать пока нельзя – швы разойдутся. Зашили тебе несколько артерий. – Мила осмотрела повязки, чистые, следов проступающей крови почти нет.

– Что с моими людьми? Сколько выжило? – Вадим на мгновение зажмурился. – Что с Максимом?

– К нам поступило тридцать семь человек. Всем оказали необходимую помощь. Среди раненых никого по имени Максим нет. – Сказала Мила, как можно мягче.

– Сука… – Выдавил через зубы Воеводов. – Прости, это я не тебе. Вырвалось. Ты можешь позвать ко мне кого-нибудь из ребят? Князева, Прайса, Тимура или Марка.

– Марк лежит в соседней палате, тоже после операции. Стив последние дни отсутствует на базе. Свяжусь с Тимуром или Сашей и сообщу им.

– Хорошо. – Вадим опять отвернулся к окну. – Спасибо за старания, но не стоило меня вытаскивать с того света.

* * *

Услышав шаги в коридоре, Воеводов лег чуть выше, стараясь принять полусидящее положение. Это Князев, сто процентов, узнал его сразу по манере ходить – шаг вальяжный, расслабленный, и немного хромает на правую ногу. Дверь открылась, точно Саша, не ошибся.

– Привет. Звал?

– Да. Присаживайся. У меня много вопросов. – Непривычно смотреть на людей с уровня их пояса, даже сесть нельзя.

– Быстренько ты оклемался. Четыре дня назад вообще не знали, выживешь ты или нет. – Князев развернул стул и облокотился на спинку.