В один из обычных трудовых будней Игоря вызвали по общесудовой трансляции в ходовую рубку. Как обычно, первую половину дня, Мельниченко посвящал работе по заведованию. В данный момент он производил профилактику аккумуляторных батарей аварийного освещения. Внезапно за переборкой прозвучал голос капитана, усиленный в несколько раз судовыми динамиками: «Электромеханику прибыть в ходовую рубку!» Не зная причины, Игорь слегка замандражировал. Вдруг серьёзная поломка случилась? Вымывши грязные руки, он мухой метнулся в ходовую рубку.

– Разрешите войти? – спросил Игорь разрешения, переступая комингс входной двери.

Войдя в рубку, он стал за тубусом радара и замер в ожидании ценных указаний. Капитан оторвал взгляд от экрана работавшего радара и ровным командирским басом задал Игорю каверзный вопрос, игриво сверля электромеханика обжигающим взглядом:

– Мельниченко, кем собственно доводится вам подполковник Белик?

– В первый раз слышу эту фамилию. Никем, – растеряно ответил Игорь. – Я даже не знаю, кто это?

– Да-а!? Значит, не знаешь? – перешёл на «ты» капитан. – А он тебя, почему-то, знает!

– Так в чём, собственно, дело? Не томите, Виктор Иванович?

– В чём дело, в чём дело? Разговаривал он со мной по радиотелефону десять минут назад. Задал мне такой вопрос: «Работает ли у вас электромехаником Мельниченко Игорь Михайлович?» – Я, естественно, ответил: «Да, работает». Тогда он попросил передать тебе огромный преогромный привет и такую же огромную просьбу. Так, что бери ка ты, светило, ноги в руки и, не теряя на всё остальное драгоценное время, приготовь подполковнику немного крабового филе. Этак, кил на десять.

– Да не знаю я никаких подполковников, – искренне возмутился Мельниченко.

– Этот подполковник – военком города Невельск, – уточнил капитан. – А, ты, Игорёк, возможно, попадаешь под весеннюю призывную кампанию, вот он и дёрнул тебя на крючочек. Теперь, надеюсь, вы всё поняли, Игорь Михайлович?

– Да, – коротко ответил Мельниченко, немного придя в себя.

– Так что, готовь мзду, браток, – пошутил мастер. Улыбнувшись, он погладил поседевшую бороду, и снова прильнул к экрану радара.

Мельниченко покинул ходовую рубку, плотно прикрыв за собой двери. Он шёл на главную палубу и продолжал думать над словами капитана. Работать уже не было желания, а в голову, словно пчёлы на мёд, лезли различные каверзные мысли. Ему не хотелось верить в то, что для него уже готовится повестка в военкомат. Подписывая в управлении тралового флота договор сроком на три года, Игоря убедили, что от службы на этот срок будет дана отсрочка. А ввиду «особых обстоятельств» вообще организуют стажировку в подразделениях Тихоокеанского флота вместе с выпускниками Невелького мореходного училища рыбной промышленности. Идти на службу, не входило в планы Игоря и по другой причине. Он обещал любимой девушке приехать через год в отпуск, жениться на ней и забрать её с собой, заранее веря в условия контракта. Однако не тут-то было. Оказывается, всё в жизни может измениться одним росчерком пера подполковника Белика. «Интересная штука жизнь, – подумал Мельниченко, рассуждая про себя. – А в жизни всем управляет судьба. Наша судьба совсем не подвластна нашим личным интересам и запросам, зато мы подвластны ей всем своим естеством и она вправе решать за нас все наши житейские проблемы, согласно прогнозам, заранее спланированных разумом Всевышнего». Ему не хотелось верить, что по иронии судьбы, жизнь может круто поменять русло запланированного течения. Что один росчерк пера какого-то военкома подполковника, легко может вершить судьбами людей, невзирая ни на какие указы министерств, а руководствуясь только своими необузданными капризами. Он может решать всё по своему, и никто в этом городе ему не указчик, даже такой документ, как трудовой договор. Вероятно, такие люди, как подполковник Белик, могли любого призывника сунуть туда, откуда обратной дороги может и не быть. Размышления молодого юноши, воспитанного на основах марксистско-ленинской идеологии, привитой школой и мореходкой, зашли в коварный лабиринт возбуждённых мыслей. Это был мрачный безвыходный тупик.