Налив себе еще одну рюмку водки, Роман одним глотком опустошил ее, а Тягач, с явным одобрением посмотрев на него, сказал:

– Не знаю, как уважаемое общество, а я считаю, что если все действительно так, как рассказал Роман, то тут и говорить нечего.

– А как мне доказать, что все было именно так? – Роман повернулся к Тягачу всем телом. – Может, землицы поесть? Или ножичком себя почикать?

– Да ладно тебе, – проскрипел престарелый Чума. – Вижу, что правду говоришь. Тем более, что сам пришел и сам рассказал, как убил этого, как его…

– Корявого, – подсказал Тягач.

– Во-во, Корявого, – кивнул Чума. – И дела он творил корявые. Так что все путем. Что скажете, господа мазурики?

В зале раздались возбужденные голоса:

– Все правильно!

– Гасить таких нужно в сортире!

– Певец – наш парень!

– Жаль, меня там не было, я бы этого Корявого голыми руками…

– Ишь, бля, на вора в законе заказ принял, пидар!

Роман посмотрел на Арбуза и подмигнул ему.

Арбуз подмигнул в ответ.

– Вы там не очень-то перемигивайтесь, – одернул их Тягач, который, впрочем, был весьма доволен тем, что с Арбуза сняли такое серьезное обвинение. – Тебе, Арбуз, еще по поводу Чукчи объясниться надо.

Он снова постучал перстнем по стакану.

– Ну что, господа, кто за то, чтобы снять с Арбуза несправедливый упрек по Корявому?

Все подняли руки, и Тягач с удовлетворением произнес:

– Все, Арбуз, дело твое чистое. Но это только по Корявому. А что насчет Чукчи скажешь?

– А насчет Чукчи тоже я скажу, – вмешался Роман. – Вот только водочки выпью, волнуюсь я, понимаешь…

– Волнуется он, – усмехнулся Бритва. – Как Корявого замочить, так, наверное, не волновался.

– Так и есть, – ответил Роман. – Корявый – дерьмо, а тут люди уважаемые, и нужно говорить так, чтобы все в масть было и чтобы ошибки не получилось. Разве не так?

– Так, – согласился Бритва. – Ну ты пока водочки выпей, да и я тоже, пожалуй.

Сидевшие за столом зашевелились и стали наливать себе кто водку, кто минералку. Собрание шло уже больше двух часов, и всем хотелось, чтобы оно поскорее закончилось. А кроме того, удачное выступление Романа вызвало симпатию сидевших за столом людей, и они были уверены, что по второму вопросу также не возникнет никаких осложнений.

Минут пять все наливали и выпивали, а потом Тягач звякнул перстнем по стакану и сказал:

– Так. Все выпили, закурили, пора и насчет Чукчи послушать.

«Да, – подумал Роман, – история хоть куда, но рассказывать ее здесь – нужно быть полным идиотом. Нельзя же им про закодированных зэков объяснять».

– Ну так что там насчет Чукчи? – повторил Тягач.

– А насчет Чукчи все очень просто, – Роман решился на откровенное вранье. – Арбуз, когда мы прихватили моего двойника, который с моей грядки немерено денег унес, поставил Чукчу к ответу, потому что это дело с двойником принадлежало именно ему, Чукче.

– С каким еще двойником? – нахмурился Тягач.

– Ну, – Роман улыбнулся, – это когда под видом одного артиста ездит другой и снимает чужие пенки. Слышал, наверное, как под видом «Ласкового Мая» двойники ездили, а сейчас фальшивая Верка Сердючка вовсю катается…

– А, понял, – кивнул Тягач, – еще эти, как их… «Новые русские бабки» тоже вроде поддельные…

– Да, они вроде тоже, – Роман закурил очередную сигарету и начал врать дальше: – В общем, после той разборки я со своей девушкой поздно ночью иду по набережной Волги, и вдруг из кустов выскакивает Чукча. То ли пьяный, то ли обторченный в хлам, в общем – явно ненормальный. Вытаскивает нож и давай им передо мной размахивать. Ты, говорит, мою жизнь поломал, так я, мол, за это твою закончу. Я разозлился, девушку отпихнул от греха подальше и говорю: ты что, козел, творишь? На меня, безоружного, с пиковиной бросаешься! Небось, на равных слабовато будет? А самому, скажу по правде, страшно. Чукча-то покрупнее меня был, да и поздоровее. И вообще – урка, а урки, сам знаешь, они злые и страшные.