В-четвёртых, если целью дуэли являлось удовлетворение поруганной чести, то средством – смертоносное оружие. И это понятно: отсутствие такого оружия дискредитировало бы дуэль как понятие. Предпочтение отдавали так называемому благородному оружию, к каковым из огнестрельных причислялся гладкоствольный пистолет, а из холодных – сабля, шпага, шашка или палаш.

В-пятых, вызов (устный или письменный) обычно делался через третьих лиц – так называемых секундантов. По французским обычаям, дуэль без свидетелей вообще не считалась таковой [4]. В секунданты избирались лица, не имеющие никакого отношения к скандальному делу, послужившему поводом к поединку; то были пользовавшиеся всеобщим уважением люди. Они же вели переговоры, занимались примирением сторон и распоряжались ходом поединка. К слову, ближайшие родственники не могли быть секундантами.

Секунданты определяли время и обозначали место поединка. Они же заряжали оружие; причём на месте поединка обязательно свидетельствовали это оружие. Потом бросали жребий на оружие и место у барьера. В их же ведении было удостовериться в наличии или отсутствии на груди у противника «предмета, могущего парализовать удар или оказать сопротивление пуле».

Категория лиц, не имевшая права принять участие в поединке: простолюдины, скомпрометировавшие себя ранее лица (шулеры, а также те, кто когда-либо отказался от дуэли), умалишённые, несовершеннолетние…

Были ещё моменты. Так, опоздание к месту поединка могло рассматриваться другой стороной либо как проявление неуважения, либо – неприкрытой трусости. Поэтому стороны были обязаны прибыть к месту дуэли вовремя. Промедление более 15 минут сверх назначенного срока расценивалось как уклонение от поединка, о чём секунданты составляли соответствующий протокол.

Уклонившийся от дуэли уже не мог считать себя «человеком чести». И вход в определённые круги такому был заказан…

«Я ненавижу дуэли, – говорил Николай I. – Это варварство; на мой взгляд, в них нет ничего рыцарского». Надо думать, император в своих словах был искренен: дуэли он ненавидел. И этому имелась своя причина. Личная. Честь офицера и просто порядочного человека в глазах царя была ничем в сравнении с личной преданностью трону вообще и Его Императорскому высочеству в частности. По крайней мере, для Николая это являлось главным. Что до остального – честь, совесть, общественное мнение, – всё это рассматривалось не более чем сантименты…

В 1829 году император официально ликвидировал полномочия офицерских собраний выносить приговоры по делам чести. Суд чести офицеров как таковой канул в Лету. Наступала новая эра – Эра Вседозволенности. Для русского офицерства это означало только одно: любой, совершивший низкий поступок в глазах другого, мог безнаказанно увернуться, оставшись при своём мнении. Дуэль как способ наказания стремительно теряла своё нравственно-воспитательное значение. И тем значимее становилась в обществе.

Сойтись на поединке для русского офицера (и любого порядочного дворянина) являлось не просто поступком, но делом чести, ради которого человек был готов не просто рискнуть, но и сложить голову. И клали! Сотни дворянских сынов из уважаемых семей – Васильчиковы, Воронцовы, Гагарины, Голицыны, Репнины, Толстые… Сколько их полегло не на поле брани, а у дуэльных барьеров! Но иначе они не могли. То была обратная сторона общественного положения: честь требовала жертвы. Кодекс чести чтился превыше всего! Уклонившихся от поединка в русском обществе не то что не уважали – частенько таким и руки не подавали. Свою честь следовало отстаивать у барьера…