Он задумывается на минуту, вбирает ртом воздух и вдруг выдает:

– Я давно хотел познакомиться с тобой поближе и сегодня мне это удалось! Вот, – выдыхает он.

Он не шутит? Я не верю своим ушам! Но взгляд Захара очень серьезен, на лице едва заметное смущение.

– А я… а у меня… – я теряюсь, подбирая слова. Господи, как же много всего сегодня произошло! Но ведь обо всем не скажешь. – У меня сегодня день рожденья!

– Правда?!

Я киваю.

– Стой здесь! Я сейчас! – и он бросается к цветочному павильону.

Я стою на тротуаре и разглядываю Захара через стекло. На улице уже смеркается, и освещенный яркими лампами павильон отлично просматривается. Цветочница что-то говорит, активно жестикулируя, мой новый друг согласно кивает. О! Я уже называю его другом? А почему бы и нет? Он же сам только что сказал, что хотел бы со мной подружиться. Нет, не так, он сказал, что хотел познакомиться поближе. Но разве это не одно и то же?

– Смотри-ка, Спица! Наша Крыска собственной персоной! – раздается у меня за спиной ненавистный голос Чижовой.

Откуда они тут взялись? И совсем не вовремя.

– Наша Крыска? – нарочито громко отвечает ей Спицына. – Да ладно! Это не она! У этой прича шикарная, а у нашей – стремный мышиный хвостик.

– Крысиный! – поправляет ее Чижова.

– Точно! Крысиный! Гхэ-гхэ-гхэ…

– Эй, Крыска! Говори, куда хвост девала!?

Спокойно! – говорю я себе, сжимая в карманах кулаки. – Не дергайся! Не оборачивайся, пусть стебаются, раз уж им так хочется. Но тут обе одноклассницы обходят меня, одна – слева, другая – справа, и встают, вперившись в мое лицо недобрыми насмешливыми взглядами, словно изучают. Ага, нашли себе жертву для заклания! Чижова сплетает руки на груди и оценивающе смотрит, слегка наклонив голову и прищурив глаза. Спицина, подражая подруге, делает то же самое. Челюсти ее медленно двигаются, перекатывая во рту жвачку. Вот она, не отводя от меня глаз, надувает ее розовым пузырем, хлопает, втягивает обратно в рот и продолжает жевать. Все это делается с демонстративной ленцой.

– А прикольно получилось! – комментирует увиденное Чижова. – Эта чмошка, прям, на француженку стала похожа.

– Какая француженка! Бомжиха подзаборная! – скалит зубы ее подруга. – Сейчас вываляем эту лохудру в грязи, и будет самое то!

Она сплевывает жвачку и носком ботинка отшвыривает ее в грязную жижу, не сводя с меня пристального взгляда, словно давая понять, что со мной сейчас будет то же самое. Я продолжаю молчать. Надо попытаться с достоинством выйти из нелепой ситуации. Захар же сказал, что у меня это хорошо получается.

– Слушай, а чего она молчит? Неужели наша отважная Крыска боится нас? – плещет ядом Спицина. – Или вместе с волосами и язык свой укоротила?

– Сейчас проверим! – зло смеется Чижова. – А ну-ка, Уварова, открывай пошире рот!

И тут за их спинами появляется Захар, в руке он держит пакет из крафтовой бумаги. Я резко выбрасываю вперед руки, сдвигаю в стороны надоедливых одноклассниц и делаю шаг к нему. Девчонки бросаются за мной, хватают за руки и вмиг застывают, увидев Петрова.

– Привет! – кивает он одноклассницам и протягивает мне пакет:

– С днем рождения, Лариса!

Мои заклятые врагини отцепляются от меня и удивленно глядят на Захара. Я беру пакет за обе ручки, заглядываю внутрь и вижу небольшой горшочек с цветущей хризантемой. Несколько маленьких желтых солнышек, растопырив лепестки, радостно смотрят на меня.

– Спасибо, Захар! – благодарно киваю я ему.

– Я решил, что в горшке надежнее. Не придется выбрасывать увядшие цветы, – улыбается мой новый друг.

– У тебя че, днюха, что ли? – приходит в себя Чижова. – Реально? Тогда поздравляшки!