– А девчонка? – у меня почему-то комок подступает к горлу.

– А что девчонка? Не знаю. Но это уже неважно. Тут важно другое: глупое решение, принятое сгоряча, полностью перечеркнуло всю его жизнь.

Я молча смотрю вниз, где сегодня должно было лежать мое бездыханное тело. Белый покров местами уже простеган нитями следов. Параллельные линии от автомобильных колес очертили двор по периметру. Несколько мальчишек на детской площадке с веселыми криками перебрасываются снежками. Еще совсем недавно я представляла себе совершенно другую картину на белом полотне октябрьского двора. И если бы не Ташка…

Мы усаживаемся на мое любимое местечко и молча смотрим вдаль, поверх соседних домов. Куда ни глянь – повсюду крыши, устремленные в небо усиками антенн и блинами телевизионных тарелок. А над ними нависает серая осенняя муть. И лишь вдалеке, в районе новостроек, где небо сливается с вершинами домов, меж туч неожиданно появляется неширокая светлая полоска. Словно своевременное напоминание, что мир может быть не таким уж и мрачным.

Громко вскрикивает мой телефон. Опять Тод.

«Я по-прежнему жду тебя за чертой!»

Не буду отвечать. Не до него сейчас.

– Принимаешь поздравления? – улыбается Ташка, глаза ее все так же сияют.

– Если бы!

Рассказать ей? Или не стоит?

– У тебя появился парень? – не унимается подруга, глядя на меня с хитроватым прищуром.

– Не то чтобы парень… – мямлю я в ответ. – Нет, он, конечно, парень, но не в том смысле, что это мой парень. В смысле, не в том смысле, который ты подразумеваешь. Я просто имела в виду, что не девчонка. Парень, конечно… В смысле, мужского пола… Но не мой парень… И даже не друг… Просто приятель по переписке.

Выплюнув комок невнятных объяснений, я невольно улыбаюсь тому сумбуру, который у меня получился. Ташка мгновенно заливается веселым смехом. И я начинаю хохотать вместе с ней. На душе вдруг становится легко. Словно все мои обиды съехали по скату крыши огромным пластом слежавшегося весеннего снега, перевалили за ограждение и тяжело плюхнулись на землю, рассыпавшись от удара на мелкие кусочки и снежную пыль.

– Виртуальный роман? – оживляется Ташка.

– Какой роман!? Я же говорю, что не в том смысле. Просто иногда переписываемся.

– Общие интересы? Родство душ? Обсуждение любимых книг и фильмов? – скороговоркой сыплет дотошная подруга.

– Вопросы жизни и смерти! – уточняю я и сама удивляюсь той легкости, с которой произношу эти слова, так долго от всех оберегаемые.

– Серьезные вопросы! – Ташка продолжает привычно улыбаться.

И тут приходит новое сообщение:

«Я думал, ты крутая! Ошибся. Обычная трусливая девчонка!»

Это он сейчас пытается взять меня «на слабо»? Мне вдруг становится смешно. Не будь рядом Ташки, я, возможно, и попыталась бы в ту же минуту броситься к краю крыши и доказать, что я смелая и решительная. Но рядом с ней все иначе. Что-то внутри меня уже щелкнуло, переключилось, настроилось на другую волну. На волну Ташкиного позитива. Я молча открываю всю сегодняшнюю переписку с Тодом и протягиваю подруге телефон. Вскоре она поднимает на меня глаза, два черных пылающих уголька на побледневшем лице.

– Ты… хотела? …Это? …Сегодня?

Я молча киваю.

– Дурында! Какая же ты дурында!

Ташка, по-прежнему держа мой телефон, свободной рукой обнимает меня, я опускаю голову ей на плечо и тихо всхлипываю. Но тут же вскакиваю, распрямляю спину. Нет, я вовсе не рева какая-то! И жалеть меня не надо!

– Тебе настолько плохо? – тихим голосом говорит подруга, тоже поднимаясь на ноги. – Горько? Одиноко?

Я опять киваю.

– Но почему ты не позвонила мне? Почему не приехала? Нельзя ведь до такой степени поддаваться унынию и ничего не делать, чтобы спастись от него!