В прозрачных холодильных витринах лежит мороженная рыба нескольких сортов, какое-то мясо, три вида сыра, "Российский", "Костромской" и еще какой-то забытый "Пошехонский" большими полукругами, сливочное масло огромной головой.

Красной рыбки свободно так не купишь, свежей и соленой, как в супермаркете, да и икра в дефиците.

Конечно, разница именно между витринами социализма и капитализма меня потрясает. Здесь сотни товаров в наличии, там десятки тысяч, и все в красивых обертках, так и запрыгивают в корзину, ссылаясь причем довольно часто и назойливо на то самое советское качество.

Ну, вот сейчас как-то его особенно не ощущаешь на самом деле.

Какой-то выбор продуктов все же есть и родители мои, наверняка, при каждом визите в универсам радуются, где-то глубоко про себя внутри, своему смелому решению уехать поближе к цивилизации от широких волжских просторов и зоны для особо опасных преступников около города, приносящей в городскую жизнь свою блатную романтику.

Эти же масло с сыром, уже нарезанные, завернутые в бумагу и взвешенные, лежат в корзинах, которые время от времени выкатывают женщины и девушки в белых халатах. Корзины обычные, почти такие же, как и сейчас, товар быстро расхватывается народом и сразу же растут очереди на трех работающих сейчас кассах.

В нашем городе советская торговля высоко несет знамя своих последних достижений, все магазины превратились в передовые универсамы с кассами на выходе и корзинами для покупателей.

В седьмом классе мы с моим лучшим приятелем Стасом, таким рисковым, но, продуманным парнем, придумали и проверили технику безопасного воровства из магазинов, именно на этих конфетах в пачках по двести граммов.

Такая мальчишеская удаль, чтобы проверить себя в рисковом деле, почувствовать этаким Робин Гудом наоборот и поесть вволю красиво упакованных в блестящие обертки шоколадных конфет.

На входе в каждом магазине стоят ящики с отделениями, где можно оставить свои сумки или вещи, чтобы не носить их по магазину и не подвергать потом возможному досмотру на кассах.

Обычные, ничем не закрываемые отделения, в которые советские люди кладут свои вещи, уходят бродить по залу магазина самообслуживания и стоять в очередях. Сейчас такие ящики в супермаркетах тоже есть, только, уже с дверцами и хлипкими замками, закрываемыми на ключ.

Ничем не примечательную сетку с кошельком и рублем в нем мы оставляем в таком отделении на входе. Потом заходим в магазин с другой сумкой и, положив в нее быстро намеченную пачку шоколадных конфет, проходим через кассу, как бы сделав вид, что ничего не брали. А если тормознут с пачкой конфет, тогда говорим, что забыли деньги в той сетке, которая лежит в ящичке. Это в том случае, когда глазастая продавщица заметит, что у тебя что-то лежит из неоплаченного, тогда можно сослаться на свою забывчивость, только, потом придется купить пачку.

Обычно продавщицам не до этого, чтобы проверять сумки у приличных на вид подростков, с независимым видом проходящих через кассы.

Три раза получилось наестся конфет бесплатно, на четвертый раз пришлось заплатить, однако, потом живой интерес к таким подвигам пропал. Себя проверили и хорошо, готовы морально к очень серьезным делам в будущем. Да и конфеты что-то приелись, после целой пачки, даже на двоих едоков, во рту становится приторно, а в животе как-то нехорошо, начинает подташнивать, это ощущение я даже сейчас помню.

Какие-то конфеты все же не совсем качественные оказались, на сахарине каком-то состряпаны наверно.

Снабжение в нашем городе серьезно лучше налажено, чем почти по всей необъятной стране, всегда есть какая-нибудь колбаса по два двадцать-два тридцать за кило, даже апельсины попадаются время от времени, сыры пары видов и сливочное масло в наличии всегда, воровства мало, уголовной братии в городе энергетиков почти нет и влияния она никакого здесь не имеет.