– Солдаты спят. Здесь только я, килли и ваш охранник. – Я приподнял ладонь над водой в торжественном жесте. – Клянусь, что мы трое будем молчать обо всём увиденном.

– Кто вы?

Не слишком неожиданный для меня вопрос, но я люблю корчить полудурка время от времени. Это не дает мне заскучать.

– Мы уже представлены друг другу. Но на всякий случай напомню, что я Раус Люнгенкраут. Я бы снял шляпу, но…

– Моя магия не действует на вас. Кто вы?

Я прекрасно понимал её чувства. Стабильный и привычный мир вдруг дал трещину. Да что там! Ушёл у неё из-под ног. Она всегда считала, что сила Кобальтовой ветви служит её желаниям и… тут случился сбой. Внезапный и очень болезненный для самолюбия. К тому же в довольно критической ситуации, когда решался вопрос жизни и смерти. Я не поддался чарам, а мои спутники ослушались её приказа.

– Я мало что понимаю в магии, ритесса. Быть может, вы устали. Или где-то ошиблись. Или ваш солнцесвет истощился. Что бы там ни произошло, но я рад, что так обернулась наша с вами история. Мы избежали непоправимого.

Она показала мне руну на ладони. Хорошая руна. Я ещё тогда отметил этот кубик.

– Как вы думаете, что произойдёт, если я попробую ещё раз?

Толстая Мамочка на другом конце бассейна насмешливо булькнула. Килли-то не облапошишь. Я вздохнул:

– Одноликая не наградила меня даром предвидения, ритесса, но всё же рискну предположить, что это совершенно точно приведёт к тому, что вы разрядите солнцесвет, что прячете в колбе в левом кармане. Также предположу – за сегодня вы сильно исчерпали шестиугольник11. Или шестиугольники, не знаю, сколькими секторами12 наделила вас удача. Ил дышит нам в затылок и стоит ли тратить силы на меня? К тому же мне не хотелось бы попадать под ваше очарование. Во всяком случае, подобным образом.

Но я не сомневался, что она попробует. Видел в карих глазах упрямство и решительность. Передо мной была женщина из той породы, которая не любит загадки и старается разгадать их как можно скорее. Грубо говоря, она предпочитала не распутывать узлы, а рубить их топором.

Я заметил движение у неё над головой. Там, на стене, цепляясь когтями о выступающие камни, повисла седьмая дочь. Её лемурьи глаза, отливающие тусклым золотом, смотрели на меня, а улыбка больше не была заискивающей.

Оскал, а не улыбка.

Признаюсь, я несколько секунд осознавал увиденное. Мелкая мерзкая тварь здесь, в сердце андерита. Её должно было сжечь, стоило лишь ей добраться до внешнего периметра стен, слишком она слаба, чтобы вот так вот легко отделаться.

– Риттер! – рявкнула седьмая дочь зычным низким мужским голосом, который шёл ей как киту парик. – Подари мне своё сердце!

Толстая Мамочка, точно стальной колосс, рывком поднялась из бассейна, и из всех щелей её доспеха потекла вода, словно из простреленного дробью бурдюка. Она швырнула ядро, словно мяч для игры в донг, с силой, ничуть не уступающей катапульте. Круглый снаряд смял седьмую дочь, и та, с проломленной деформированной грудью, жалкой падалью упала на место, где только что стояла едва успевшая отскочить Ида.

– Чтоб Сытый Птах выпил весь этот проклятущий бассейн! – выругался я, направляясь к его краю. То же самое делала Толстая Мамочка. Ларченков уже спешил к своей госпоже, растерянной и потрясённой случившимся.

– Проваливай! – сказал я килли. – Скажи Капитану!

Вот за что я её люблю – она никогда не тратит время на лишние расспросы и всё понимает с полуслова. Даже любимое ядро забирать не стала – сейчас недосуг кормить свою жадность.

Коли седьмая дочь прекрасно чувствует себя в андерите, то дело дрянь. Так быть не должно, если только не изменились законы мироздания.