К Фомину подскочил спецназовец и, указывая на все еще сидящего в оцепенении Сергея, спросил:

– А с этим что делать?

– Этот красавчик поедет с нами, – ответил Чайковский. – У нас с ним свой, особый разговор предстоит, – затем, уже обращаясь к Фомину, продолжил. – Кстати, распорядился, чтобы с этого «пятачка» сняли аудио и видео наблюдение?

– Так точно, господин полковник, – бодро ответил Фомин.

В десяти километрах от города по Московскому тракту три года назад появились строители. В сосновом бору они расчистили площадку и, будто в сказке, за считанные дни возвели терем-теремок со спальными комнатами, баром на двенадцать мест, финской баней, небольшим плавательным бассейном, бильярдным залом и прочими атрибутами. Меблировкой занималась известнейшая шведская фирма, которая поработала на славу и сделала все, чтобы отдыхалось здесь легко и вольно.

Шоферы-дальнобойщики положили глаз на этот кемпинг. Но всякий раз их поджидала неудача. Из-за дубовой двери выходил молодой человек с накачанными мышцами, в белоснежной сорочке с бабочкой, черном строгом костюме и вежливо, но строго говорил: «Извините, господа, но свободных мест нет и не предвидится».

«Господа», потоптавшись еще чуть-чуть, возвращались в кабину, перекусывали там тем, что прихватывали с собой, и укладывались на отдых.

Однако не проходило и пяти минут, как подкатывала полицейская машина с мигалкой и суровый сержант вежливо, но твердо говорил: «Извините, стоянка грузового транспорта здесь запрещена постановлением губернатора».

Шоферы возражали: «Но запрещающего знака нет».

В ответ слышали: «Уезжайте, пожалуйста. Мне нечего больше сказать».

…Три машины – «БМВ» – с затемненными стеклами, «Вольво» ярко-красного цвета и микроавтобус свернули с Московского тракта и на большой скорости подкатили к теремку. В ту же секунду распахнулись дубовые двери кемпинга и оттуда высыпали спортивного вида молодые люди, профессионально подлетели к дверцам двух первых машин, помогая их пассажирам покинуть салоны.

Соблюдая субординацию, первым явился на свет тот, кто ехал в головной машине, – розовощекий толстячок лет пятидесяти. Отдуваясь и вытирая платком обильную лысину, не отвечая на приветствия, произнес:

– Уф, теплынь-то, какая!

Встречающие заволновались.

– Что, кондиционеры в машине не работают?

Толстячок сморщился и брезгливо бросил:

– Да, работают! Но все равно жарко.

Подошли двое, – те, кто ехали во второй машине. Обоим под тридцать пять, оба, несмотря на жару, в кожаных пиджаках и кожаных кепках, у обоих на шеях массивные золотые цепочки, а на ногах – черные полуботинки и выглядывающие красные носки.

– Пошли, мужики, потрепаться надо, – сказал, не оборачиваясь к ним, толстячок и направился к дверям. Потом остановился. – Что с баней?

– Все в порядке, «Хозяин», – откликнулся один из встречающих – «Старшой».

– Значит, сначала попаримся, – на лице его изобразилась слащавая ухмылочка. – Девки здесь?

– Так точно, – «Старшой» понимающе улыбался.

– В парилку их, к нам. Венички им в руки.

– Будет сделано.

– А я и не сомневаюсь. Куда ты денешься. Да, вот еще что: на девок наших, говорят, покушаешься. Ты мне смотри. Собственноручно и с корнем выдеру все твое мужское дерьмо. Понял?

– Клевета, «Хозяин», чистой воды клевета!

– На чужой каравай не вздумай рот разевать.

Когда они скрылись за дубовой дверью, метрах в пятидесяти от кемпинга прижалась к обочине патрульная машина с мигалкой, и затормозила. Из нее никто не вышел. Никто не вышел и из микроавтобуса; приехавшие оставались внутри.

Фомин пребывал в преотличном настроении, мурлыкая под нос мотив романса «Очи черные». И было отчего. Его ребята-сыщики только что закончили тотальную проверку машин типа «Вольво» красного цвета. Их в областном центре оказалось девятнадцать. Восемнадцать из них отсеялись. Под подозрением осталась лишь одна за номером 29—16 СВА, принадлежащая российско-австрийской фирме «Кондор». Глава фирмы Василий Максимович Стариков хорошо известен в области, особенно в кругах предпринимателей.