Но разве вся его жизнь не ребячество? Эти скачки, игра…
Что заставляет его, девяностолетнего старика, вспоминать сейчас сладостное ощущение мчатся верхом на лошади?
Где-то в конюшне работало радио.
До слуха митрополита донеслось:
– Сегодня в Киеве террористы российского ФСБ совершили несколько покушений на ряд служащих государственного аппарата.
Блаженная улыбка главного раскольника Православия пропала.
Что творится? Что творится? Куда Бог смотрит?
Митрополит закрыл глаза, и оказалось, что навсегда.
Вернувшийся с проездки Гектор Спивак не застал хозяина в конюшне. Расседлал Берту, обтер лоснящиеся бока и спину, отвел в стойло.
Беспокойное ржание Альпака заставило конюха заглянуть в его клетку.
– Что, приятель, беспокоит?
И тут он увидел лежащего на полу митрополита. Лобная часть его головы была напрочь разбита и вмята – кровь и мозги закрыли лицо.
Должно быть, Альпак лягнул старика. Вот напасть-то! И зачем этот старый хер залез к нему в стойло? Копыта обнюхивал или что углядел?
Достав мобильник, Спивак позвонил в службу собственной безопасности Киевской епархии.
Позже народ, ненавидевший главного раскольника Православия, говорили о нем – то не конская нога покарала отступника, а Божья рука.
Время менять Заветы
Не о себе, не для себя, для нас –
и все дела приобретут другое звучание.
/В. Сидоров/
Вечером у камина.
– О чем вы разговаривали с дезертиром, весь день катаясь вместе? – спросила у мужа Оля.
– Он каялся в содеянном и живописал «азовские страсти».
– Расскажи.
– Ну, не при ребенке же! – возмутилась Нина Николаевна.
Оля:
– Доченька, научи бабушку играть на волынке. Она очень хочет, но стесняется.
– Правда? – обрадовалась мелкая. – Сейчас принесу.
Понеслась наверх. Нина Николаевна следом поплелась, с укоризной взглянув на племянницу. Уселись музицировать в её комнате.
Что рассказывал Микола Шкуро? Жуть сплошная!
В Мариупольском порту людей набивали пачками в сетки, применяемые при погрузке-разгрузке на суда мелкого груза, и опускали краном в воду. Как они орали! Ведь поднимали уже утопленников. Или привязывали человека к кровати, обливали керосином и поджигали. Толпу загоняли в сарай и сжигали заживо. А такое – голого подвешивали, растягивали ноги и били палкой в промежность. Чтобы с трупами не возиться, заталкивали людей в яму друг на дружку – набьют плотно, а потом стреляют.