Наше исследование, в свою очередь, приводит к тому, что только лишь за счет углубленной – т. е. с использованием специальной методологии эпистемологического анализа – проработки ключевого вектора дифференциации-интеграции психотехнологий с общим корпусом науки и, главным образом, с сектором наук о психике (данный сектор выстроен на заимствованной и явно неадекватной эпистемологической базе), проблема выведения психотехнологий в состоятельное, авангардное научное направление, во-первых, решится по существу, а во-вторых – будет иметь необходимый конструктивный резонанс в общем поле цивилизационных процессов.

Итак, перед нами стоят следующие вопросы: что в общем корпусе науки является неприемлемыми эпистемологическим установками для сектора наук о психике, в чем мы видим неопровержимые свидетельства такой «неприемлемости»? И тогда, какая же именно эпистемологическая платформа должна приходить на смену изжившей свое системе фундаментальных допущений?

И мы помним, что согласно доминирующей системе фундаментальных допущений диссоциированной эпистемологической платформы (см. стартовый блок настоящего раздела) респектабельная наука прочно обосновалась в полюсе объективной реальности, в котором феномен Времени понимался как такой же объективный атрибут этой «единственно возможной» реальности.

Апологетами твердой научно-рациональной метапозиции отторгаются даже и компромиссные и сверхосторожные заявления некоторых колеблющихся субъектов, сформулированные в духе того, что «отсутствие объективности в теологии – недостаток познания вообще, а не этой дисциплины» (цит. по А. Панчину, 2019).

В этих и во всех других подобных утверждениях прослеживается все та же «железобетонная» уверенность их авторов в том, что реальность – это ее единственно возможный актуальный план. И, следовательно, у нас никаким образом и вообще никогда так и не появится способ добывать достоверные факты обо всех других планах этой сложнейшей категории, актуализируемых с использованием пластичных параметров феномена сознания-времени. Но всерьез утверждать такое – это означает отрицать и тот факт, например, что информацию о тех же элементарных частицах, время жизни которых исчисляется в миллионных долях секунды, мы получаем как раз за счет сложного моделирования в информационном пространстве психического, изначально предполагающего пластичность параметров сознания-времени.

Такого рода «перекосы» в эпистемологической метапозиции идеологов рассматриваемой диссоциированной эпохи послужили и отправной точкой для формирования бинарной, «не стыкующейся» в своих стержневых установках системы репрезентации реальности. Речь здесь идет о следующих, ставших уже классическими оппозиционных парах:

1) дифференцируемые категории адаптивного опыта: универсального – уникального; объективного – субъективного;

2) выделяемые ареалы адаптивного опыта: наука – искусство, ремесло и пр.;

3) системы знаний, выводимые из категорий адаптивного опыта: кодифицированная система знаний, с установленными критериями принадлежности к естественно-научному полюсу – любые другие системы знаний без четких идентификационных критериев;

4) дифференцируемые полюсы общего корпуса науки: естественно-научный полюс – гуманитарный, социальный, исторический полюсы;

5) «неразрешимые параллелизмы» в сфере наук о психике: психофизические; психобиологические; психофизиологические.

Мы бы сказали, что само по себе наличие таких оппозиционных пар свидетельствует о недопонимании фундаментальных основ взаимодействия дифференцируемых статусов сложной категории объемной реальности, в частности – тесной взаимозависимости категорий первичной информации (статус объекта) и вторичной информации (статус субъекта). В результате чего из сферы науки оказались вытесненными, либо низведенными до положения «науки второго сорта», «ненастоящей науки», «плохой науки» все направления, так или иначе касающиеся субъективного опыта. И в том числе, и в первую очередь это касается наук о психике, как бы они ни назывались. Доминирующий естественно-научный методологический архетип и одноименный полюс научного мировоззрения не оставляли никаких шансов на глубокую проработку подлинной проблематики психического. А основной предмет этих наук – целостная идея психики, организованной и функционирующей по темпоральному принципу – оказался в положении ребенка, выплеснутого из поля респектабельной науки вместе с «водой» архаического опыта и религиозных верований.