Выделение инстинкта как одной из форм поведения животных, а именно врожденной, было достаточно прогрессивным шагом, поскольку вместо общего представления о поведении в целом произошло вычленение конкретных его видов. В поведении животных можно выделить по крайней мере две формы изменчивости – врожденную и индивидуальную.

Индивидуально изменчивое поведение не существует в готовом виде у организма, появившегося на свет, а формируется в ходе его индивидуальной жизни. Такое поведение животных в определенной мере разумно, оно строится с учетом постоянно меняющихся условий жизни конкретного организма, адаптирующегося к ним. Эту «разумность» в широком смысле стали связывать с динамической, или оперативной, адаптацией организма к требованиям окружающей среды – не к тем глобальным требованиям, которые обеспечивают выживаемость вида вообще, а к тем, которые возникают перед организмом в конкретный момент времени при решении определенной задачи.

А врожденное поведение по-прежнему трактовали как жестко запрограммированное и в этом смысле непластичное, не приспосабливающееся к требованиям среды. Инстинктивное поведение понимали как зафиксированную в истории развития вида форму приспособления: есть некоторые типичные условия поведения и задачи, обязательные для каждого организма данного вида, к решению этих задач и приспособилось инстинктивное поведение. Ж.А. Фабр, один из представителей научного сообщества XIX в., очень много сделавший для изучения явлений инстинктивного поведения, особенно настаивал на идее его жесткости, неизменности. Яркий пример, который был описан Фабром и потом кочевал из учебника в учебник, – поведение осы по отношению к кузнечику. Для продолжения рода оса-сфекс находит кузнечика, парализует его, причем для этого она наносит три укола в три пятнышка на спинке кузнечика, поскольку под этими пятнышками расположены соответствующие нервные узлы. Потом в парализованную жертву откладывается яйцо, и затем личинка, появляющаяся из него, поедает кузнечика. Это действительно пример жесткого поведения.

Казалось бы, представление о жесткости, неизменности инстинкта в этом примере получает весьма сильное подтверждение. Тем не менее после того, как теория инстинкта завоевала огромную популярность, опять нашлись люди, которые попытались иначе понять врожденное поведение животных. Интересно, что они привлекали тот же самый пример Фабра для доказательства своей теории. Вот на что обратили внимание ученые. Действительно, кузнечик является жертвой осы, она парализует кузнечика, и процесс парализации осуществляется тремя фиксированными уколами. Однако кузнечик сопротивляется, он не ждет, когда нанесут ему эти три запрограммированных укола. Следовательно, возникает борьба, характеризующаяся тем, что вступающие в нее организмы могут по отношению друг к другу занимать самое различное положение в пространстве. Число этих положений столь велико, что заранее все их предусмотреть (и зафиксировать генетически) невозможно. Значит, оса должна каким-то образом приспосабливаться к тому положению, которое сейчас, в данную секунду занимает в пространстве кузнечик, поскольку без этого нанести нацеленный укол невозможно. Таким образом, возникла идея, что элемент изменчивости, пластичности, приспособляемости к меняющимся в каждый момент обстоятельствам присутствует в любом акте поведения (и даже в тех актах, которые прежде считались наиболее яркими образцами жесткого, неадаптивного по отношению к текущему моменту поведения).

Сегодня большинство ученых не разделяют идею жесткой сепарации инстинктивного, врожденного и индивидуально изменчивого поведения и склоняются к мысли, что в реальном поведении живого организма одновременно присутствуют и врожденные (т. е. фиксированные), и индивидуально изменчивые компоненты. Идея единства врожденного и индивидуально изменчивого в целостном акте реального поведения в настоящее время является более или менее общепринятой в научном сообществе. Однако остается проблема удельного веса вклада каждого из этих компонентов. От чего он зависит? Чем определяется?