К числу неизбежных результатов принадлежат не только компрометация либерализма в современной России, да и в других странах, где в последние годы либеральные партии систематически проигрывают избирательные кампании (см. Кортунов, 2009), и превращение слова «либерал» чуть ли не в ругательство, но и освобождение этой идеологической ниши основной частью нашей интеллигенции. Если еще в конце 1980-х годов либерализм был «религией» российской интеллигенции, то сейчас трудно встретить ее представителя, который позиционировал бы себя в качестве либерала. Интеллигенция оказалась вытесненной из либеральной ниши не слишком чистыми на руку представителями совсем других социальных слоев, эксплуатирующих либеральные идеи для оправдания удобного им, но губительного для общества социального порядка[28].

Ярким примером реализации в современном российском обществе псевдолиберальной идеи безответственной свободы, лишенной внутренних ограничений, стала ситуация во многих наших школах, а обостренная реакция на фильм В. Гай-Германики с одноименным названием очень симптоматична. Нет нужды описывать ужасы, которые имеют место быть в некоторых современных российских школах: повсеместный мат и блатной жаргон, причем нередко и на уроках, жестокость, переходящая в садизм, торговля наркотиками и т. п. Все это можно увидеть по телевидению, причем не в «чернушных» кинофильмах, а в документальной хронике, а также в любительских видеозаписях, выставленных в Интернете. В общем, историческая цепочка кинофильмов: «Первая учительница» – «Доживем до понедельника» – «Школа» достаточно выражает псевдолиберальную эволюцию «свободы». Не случайно, как отмечалось выше, темпы роста детской преступности у нас сейчас в 15 раз опережают темпы увеличения общей преступности, и насчитывается около 40 тыс. несовершеннолетних заключенных. Но в данном контексте важнее не множить количество примеров и оценивать степень их типичности, а выяснить, почему это происходит. Причин, естественно, много. Однако главную роль сыграли, во-первых, превращение свободы в одну из главных ценностей нашего общества, во-вторых, ее понимание некоторыми подростками как отсутствия любых правил и ограничений[29]. Любое сделанное им замечание такие подростки воспринимают как посягательство на их свободу – самое ценное, что у них есть, и отвечают крайне агрессивно. Школа же предполагает неизбежное накладывание ограничений. Один из Интернет-опросов показал, что ситуации, когда ученики оскорбляют учителя и не слушаются его, регулярно возникают в 43 % российских школ, когда ученики матерятся на уроках – в 50 %, когда они заняты только своей личной жизнью – в 44 % (Аргументы и факты, 2010, с. 7).

Подобная ситуация получает продолжение и в наших вузах, которых в современной России насчитывается намного больше, чем в СССР, хотя страна стала меньше. В результате, если в прежние времена в вузы поступали около 20 % выпускников школ, то сейчас поступают почти 100 %, что иногда выдается за одно из главных достижений современной российской демократии: дескать, ныне любой желающий может получить высшее образование, и это – безусловное благо. Не вдаваясь в обсуждение вопросов о качестве такого образования, опишем атмосферу, царящую в некоторых вузах, особенно негосударственных, где подчас больше озабочены количеством платных студентов, чем их поведением[30]: нецензурная лексика в коридорах, распитие пива и поцелуи на лекциях, подчеркнуто неуважительный тон обращения к преподавателям, и все это при слабом сопротивлении или вообще отсутствии такового со стороны руководства вуза. Культурно-нравственная деградация нашего студенчества (наличие блестящих и высокоинтеллигентных студентов, как и победы на международных олимпиадах наших школьников, неспособны противостоять общей тенденции) продолжает «антисоциальную социализацию», которая у многих начинается в школе, если не раньше, закрепляя описанный выше «развязно-агрессивный» тип личности. При этом трудно не заметить, что наше общественное мнение, суды, правозащитники и журналисты практически всегда занимают сторону школьников и студентов, что настраивает их самих и их родителей на «качание прав» по любому поводу, побуждая, в частности, к опротестовыванию в судах даже полученных оценок, не говоря уж об исключении из школы или вуза. Права же преподавателей при этом редко кого волнуют, что очень характерно для позиции некоторых наших правозащитников, которым свойственна бо́льшая озабоченность правами субъектов девиантного поведения, чем его жертв.