– Но почему? – удивился Михаил.

– Домашние сеансы не устраивают меня по трем причинам. Во-первых, здесь я вряд ли смогу расслабиться и спокойно, без помех, выговориться. Не та обстановка. Во-вторых, здесь у всех стен есть уши. Все обожают подслушивать – это такой домашний вид спорта. Ну и, в-третьих, мне приятно лишний раз выехать в Москву, развеяться. Без дела вроде как не поедешь, а по делу – с удовольствием. Ах, да! Вот вам и четвертая причина – если вдруг Тамара узнает, что с меня вы берете меньше, чем с нее, нам обоим несдобровать.

– Но это, как мне кажется, логично, – пожал плечами Михаил. – И потом, вы же родственницы, хоть и не кровные…

– Мы кровные враги! – Анна сверкнула глазами. – И никакие не родственницы!

«Как тут все запущено, – подумал Михаил. – И загадочно. Такой внезапный интерес к психоанализу удивителен, если не сказать больше. Он даже в какой-то мере настораживает. И здесь определенно есть какая-то тайна. Прямо вот диккенсовская. Загородный особняк, две женщины, ненавидящие друг друга, покойник…»

Внезапно Михаил ощутил сильную эрекцию. Очень сильную, член не просто отвердел, налившись кровью, он резко увеличился в размерах и настойчиво запросился на волю. Явление было настолько неожиданным, что застало Михаила врасплох. Он покраснел и закинул ногу на ногу, маскируя свою несдержанность. Обычный, в сущности, жест, но Михаил избегал его во время сеансов и доизбегался настолько, что практически перестал так делать. Нога, закинутая на ногу, символизирует закрытость, бессознательное желание защитить свои гениталии (сейчас Михаил как раз и защищал их от постороннего взора) и является выражением скрытого недоверия к собеседнику. В каком-то голливудском фильме так вообще был психоаналитик «без комплексов», который задирал скрещенные ноги на стол, демонстрируя пациенту подошвы своих полуботинок, но в кино всегда можно больше, чем в жизни.

Эрекция и не собиралась ослабевать. «Приапизм какой-то!» – раздраженно подумал Михаил и сделал подряд несколько глубоких вдохов-выдохов. И ведь на воздержание не спишешь – не далее как прошлой ночью трижды разрядился в охочее до ласк лоно давней подруги. Секс был не слишком эмоциональным, потому что физиология явно доминировала, но качественным, дающим приятное чувство разрядки и опустошенности. А сейчас, наверное, психика дала знать о себе, решила добавить эмоций? Не иначе. Уж что-что, а такую эмоцию, как стыд, Михаил сейчас испытывал остро и всеобъемлюще. Это же надо такому случиться – приступ явной похоти (давайте уж называть вещи своими именами) во время невинного разговора с красивой женщиной. Впору сгореть от стыда или провалиться сквозь землю.

– Давайте поработаем над вашими проблемами, Анна, – сказал Михаил. – Только сразу предупреждаю, что надо настраиваться на долгую, кропотливую работу. С наскоку никакие проблемы не решаются, в нашем деле вообще ничего с наскоку не решается.

Обсуждать проблемы Анны сейчас не хотелось. Раз уж у здешних стен есть уши, то лучше перенести обсуждение в офис. Так будет лучше.

– Я готова. Долго так долго, кропотливо так кропотливо. Цена вопроса меня не волнует, был бы результат.

– Дело не столько в цене, сколько в вашей готовности, – поправил Михаил, – вашем желании…

– Я все понимаю, не маленькая.

Любимые и единственные дети (особенно – поздние), сполна и еще немножко сверх того вкусившие родительской заботы, и во взрослом возрасте при любом удобном случае подчеркивают, что они не маленькие. Нелюбимые дети, сызмальства подавляемые взрослыми, поступают точно так же, давая понять, что ими уже нельзя манипулировать. Причины разные, следствие одно и то же. Детские комплексы преследуют нас всю жизнь.