Марку, конечно, было приятно все это слышать. Но цели петь ему дифирамбы у меня не было. Даже если бы он не был евреем и, сидя у метро, стучал по кастрюлям, он все равно бы мне нравился.

Я очень люблю Петроградский район, и у меня связано с ним много хороших воспоминаний. Сначала я здесь училась в гимназии, потом работала в нескольких офисах, да и просто часто гуляла. Та самая Эка, которая познакомила нас с Макаром, долгое время жила неподалеку от метро «Чкаловская». И за время нашей дружбы я часто бывала у нее в гостях. А теперь таким знакомым мне маршрутом мы шли с Марком, который начал рассказывать про старинные дома, которые стоят вдоль Каменноостровского проспекта. Мой новый приятель, а по совместительству теперь и коллега, снова удивлял своей образованностью. Он объяснял мне разницу между барельефами и горельефами, приправляя все это фактами об архитекторах, которые застраивали Петербург. Марк – словно говорящая Википедия, только с чувством юмора и харизмой. Сразу было видно, насколько сильно он привязан к Петербургу и как им дорожит. Я молча слушала его, задавала какие-то вопросы, дабы не казаться совсем профаном. Живопись занимала особое место в моей жизни, а интереса к архитектуре у меня никогда не было. Но я решила не разбивать сердце Марка таким громким заявлением, уж больно складно и хорошо он говорил.

Мы притормозили у серого дома с тремя крупными арками, которые служили входом во двор. Здание впечатляло своим размахом и обилием деталей на фасаде. Помимо эркеров я заметила глубокую лоджию, которая, как просветил меня Марк, по задумке архитектора отводилась для гарема хозяина. Впрочем, он оказался не только любителем женщин, но и достаточно щедрым человеком. Выкупив участок земли у государства, он спонсировал там строительство соборной мечети, что стоит теперь у метро «Горьковская». Войдя в арку, я заметила, что со двора дом действительно напоминал резиденцию какого-нибудь восточного вельможи. Огромные окна, нарядные коринфские колонны и помпезная двухъярусная аркада в самом центре фасада создавали по-настоящему парадный вид. Мы стояли с Марком и, задрав головы, рассматривали все это великолепие родного для нас Петербурга – города, где мы оба родились, но почему-то не встретились.

Просигналивший в арке роллс-ройс выдернул нас с Марком из параллельного мира, в который мы оба провалились на какое-то время.

– Так, ладно, – прервал молчание Марк, – пора нам кофе с тобой попить. Хватит тут стоять, а то охранники подумают, что мы ищем подходящее для взрывчатки место.

Он положил обе руки мне на плечи и стал крутить то вправо, то влево.

– Смотри, вот одна камера, а вот вторая. Улыбнись дядям, они давно на нас смотрят!

Указывая на камеры, Марк приблизился к моему лицу настолько близко, что щекой я почувствовала его дыхание.

Мы вышли из арки, прошли до метро и заглянули в самое популярное в народе фастфудное место, где варят очень даже приличный кофе. Свободных столиков не было, люди активно поедали гамбургеры и картошку фри, запивая все это колой или молочными коктейлями. Через пару минут за барной стойкой, расположенной напротив большого окна, освободилось два места, и мы с Марком быстро туда метнулись. Не сразу, а спустя только пару минут, заметили приунывшую рядом бабулю бомжеватого вида, которая смирно сидела в углу, чтобы оставаться незамеченной для снующего туда-сюда персонала. Под столом стояли две грязные сумки, из одной торчало что-то напоминающее маленькую детскую подушку. Рядом были расставлены бумажные стаканы с неизменной буквой «М». Судя по запаху, в одном из них был алкоголь. Я случайно поймала взгляд Марка. Он смотрел на несчастную старушку с какой-то тоской, поджав свои большие пухлые губы. Резко переведя взгляд на меня, он спросил: