Прошли праздники. Наступили будни.

Через некоторое время детям дали места в детском саду. Катя вышла на работу. Сначала она работала в ОРСе. Потом стала монтером пути у своего мужа, ставшего к тому времени бригадиром. Ей нравилось работать в молодежном коллективе. Там не было простоев, никто не сачковал, каждый знал свои обязанности.

Комсомольские собрания проводились чаще всего по месту работы. Путейцы приостанавливали на пятнадцать минут работу, рассаживались на поваленные деревья. Доклада на собрании не было. Выносилось предложение, например, участвовать в «корчагинской» вахте. Его принимали или нет.

– Поддерживаем! – одновременно повторяли десятки голосов и поднимали лес рук вверх.

После собрания записывали решение: «Выполнить подъемку пути раньше срока. Считать долгом каждого комсомольца активно участвовать в ударном труде».

Так и было. Когда путеизмерительная машина после прохода по перегонам той или иной бригады показывала отличные баллы, путейцы радовались, как дети, что справились с поставленной задачей. И снова ставили перед собой задачи, с которыми старались выполнить, во что бы то ни стало.

После тяжелого труда можно и отдохнуть.

– Что-то мы в этом месяце совсем не отдыхали, – пора бы отвлечься от работы, предлагал Роберт..– А-то настроение совсем на ноль опустилось.

Тут же отзывался Толик Гилетий:

– Ты как всегда, прав, бригадир. Неплохо бы развлечься. Как думаете, друзья?

Начиналось веселое шевеление в АСКе. Каждый лез в карман за деньгами.

– Я такую буженину приготовила, пальчики оближете, – говорила Рита.

– А мне мама черемшу прислала, обалдеть, какую вкусную! – подавала голос Катя.

Мы ее отварили, смешали с маслом и томатом. Ой, какая прелесть!

– А у нас черемшу не варят! Когда у нее раскрывается лист, она идет на закуску, как лук или чеснок с солью. – удивлялся Саша Соколов, приехавший в поселок из Бурятии.– Ее, кстати, у нас называют диким чесноком.

– Ну, нет! На Кавказе ее копают, когда она еще только показывается из земли с закрученным листочком, – прикрыв глаза от предвкушения вкуса черемши, говорил, смакуя каждое слово, Максим.

Катя улыбалась во весь рот, потому что знала, черемшу обожают все грозненцы. Она у них там, вроде наркотика. Только наступает весна, центральный рынок заваливается ею. На столах у продавцов горы черемши. И жители города ее покупает с огромным удовольствием. А потом везде разносится запах вареного продукта.

– Ну, вы, девчата, даете! Еще до дома не доехали, а уже слюнки текут! А что, уже сезон черемши начался?

– Да, ребятки! Мы с этим холодным климатом совсем забыли, что дома уже весна, – - захохотали Алла и Рита одновременно:

– Максим, Надеюсь, вы с Катей не против, чтобы мы у вас развеялись?

Максим с улыбкой пожал плечами:

– А когда мы были против? Во сколько встречаемся?

– Как только умоемся, переоденемся, заберем детей из детского садика, так и придем.

Мужчины по пути с перегона заходили в магазин за рисовой водкой. Много не покупали: двух-трех бутылок хватало на весь вечер.

Первой всегда приходила Рита. Раздавался звонок в дверь, Катя спешила ее открыть. Рита с макияжем на лице, в красивом платье и туфлях на каблучке выглядела неотразимо. До поездки на БАМ она вращалась в театральной среде, где работал ее муж. И многому научилась у актрис.

Катя косметикой не пользовалась. Просто забывала про нее. Да и чего прихорашиваться. Самый лучший макияж придумала для каждого человека природа. Но мастерство перевоплощения Риты всегда принимала с восторгом.

Потом подтягивались остальные члены бригады вместе с детьми и супругами. Комсомольцы не столько выпивали, сколько танцевали или беседовали. Детям накрывали стол в детской комнате, где они и ели, и играли.