– Что же вы, это, не едите совсем?

Молчит.

– Поешьте, пока горячее. Так же нельзя. Что вам врач сказал.

Молчит.

– Ну, ладно. Я оставлю, а вы ешьте.

И на пороге уже он меня задержал, жалко пролепетав «Покорми меня». Я помог ему приподняться, обняв тело и потянув на себя. Он оказался младенчески теплым и пах почему-то машинным маслом; рот открывался со щелчками, не слушалась нижняя челюсть. Хлеб пришлось размочить в бульоне и тоже давать с ложечки. Чай остыл. Зрелище, в принципе, было отвратительным.

Наевшись, он с выдохом лег.

– Возьми деньги и купи мне две бутылки хорошей водки. Деньги в девяностом номере «Сделай сам».

– Вы что, Василий Андреич, вас только откачали, нет.

– Купи мне водки, я хочу выпить.

– Нет, я не пойду. Вам нельзя.

– Купи, я хочу сдохнуть, все равно сегодня сдохну.

– Хватит.

– Купи.

– Всё.

– Не будь тварью. – тут он взревел, уродливо исказив лицо.

Я выскочил из комнаты, надел куртку (начало марта), спустился в магазин и купил одну бутылку, еще квашеной капусты и минеральной воды.

– Нате! Если что, никто не виноват. – сказал я с сильным раздражением, сквозь здоровые зубы.

– Спасибо! Теперь иди к черту.

Прошла ночь. Утром я всё уже понял – в соседях у меня свежая смерть, – но отправился по своим делам, как бы не при чем. Возвращался вечером, когда ужас опустился вниз живота и тошнило. В квартире было темно, не пахло, но никакого дыхания, никакого живого пульса. Постучался в дверь, не раздеваясь. Постучался ещё, прислушался – ноль. Ещё. Постучался – не открыли. Ни скрипа. Что-то звякнуло на кухне, испугав. Постучал, помолчал. Мертв.