– Сегодня суббота, – сказала она ему. – В бальном зале будет играть оркестр. Кажется, довольно приличный. Вы хотите пойти?

– Нет, не хочу. – Он тяжело вздохнул и капризно выпятил губы.

– Ну а есть ли что-то, чем вы хотели бы заняться? – Ох, честное слово, иногда ей хотелось отвесить ему хорошую оплеуху.

– Просто говорить.

– Великий Угрюмец, – пробормотала она еле слышно.

На кондитерской тележке прибыли лимонный пирог с меренгой, фруктовые желе, яблочное суфле, мороженое и индийские джалеби, которые показались ей слишком приторными.

– Еще вина, сэр? – Официант сиял улыбкой. – У нас есть очень приятное Beaumes de Venise[18], оно прекрасно сочетается с crème anglaise. Мадам?

– Благодарю вас, мне только лимонную меренгу. – Она допила свой бокал. – Думаю, нам достаточно.

– А я хочу бутылку Beaumes de Venise, – заявил официанту Великий Угрюмец. Потом опустил голову и с вызовом посмотрел на Виву, напомнив ей молодого бычка, готового броситься в драку.

– Кто будет платить за это? – поинтересовалась она сердитым шепотом, когда официант торопливо удалился.

– Мои родители, – чопорно заявил он. – Не волнуйтесь.

Она глядела на «молодежь», болтающую, смеющуюся, поднимающуюся по ступенькам наверх, и ей ужасно хотелось хорошенько врезать ему промеж ушей – вот было бы славно! Столовая пустела, а Гай опять хмуро глядел на Виву с едва скрываемым презрением.

– Ваши родители будут в Бомбее, когда мы прибудем туда? – нарочно спросила она, зная, к чему это приведет.

– Не знаю. – Прищурясь, он разглядывал кого-то за ее спиной, давая понять, что для него они гораздо интереснее, чем Вива. А ей внезапно захотелось заставить его хоть что-то почувствовать – обиду, смятение, чтобы он понял, что она тоже живой человек.

– Моих родителей там точно не будет, – сообщила она.

– Почему? – Это был первый вопрос, который он ей задал.

– Мои родители и сестра умерли в Индии, когда мне не исполнилось и десяти лет. Вот почему я приехала в Англию. Сейчас я возвращаюсь туда отчасти для того, чтобы забрать их вещи. Там осталась пара сундуков.

Он посмотрел на нее поначалу так отрешенно, что ей даже показалось, что он не слышал ее слов. Потом встал, уронив стул.

– Они были убиты? – На его лице был написан неподдельный, даже чрезмерный ужас. – Их убили индийцы? – Он поморщился от отвращения.

Стыд зашевелился у нее под ложечкой и разлился по грудной клетке. Ей даже не верилось, что она высказала все это именно ему, ведь менее подходящего собеседника еще надо поискать. Но было слишком поздно – казалось, его ужасно поразила ее история.

– Нет. – Она выставила перед собой ладони, словно успокаивая его.

– Их застрелили?

Пожилая чета за соседним столиком с любопытством глядела на них.

– Нет, – ответила Вива.

– Так что же?

– Они просто умерли, – прошептала она, и ее захлестнула жаркая волна. – Вообще-то я не люблю говорить об этом. Произошла автомобильная авария. Где – не знаю. – Она терпеть не могла, когда ее собеседники интересовались деталями.

– Я не знаю, что сказать. Подскажите мне, что я должен сказать. – Он почти кричал, и она уже жалела, что открыла рот: кажется, она лишила его душевного равновесия. Теперь ей хотелось вернуть назад молчаливого мальчишку. Но тут Гай стремглав выскочил из столовой.

Когда она вышла на палубу, чтобы отыскать его, воздух был теплый и густой, а луна лежала в корзинке из облаков.

– Гай! – позвала она, но шум волн и слабое эхо музыки, доносившейся из бального зала, заглушили ее голос. Освещенные окна с пассажирами в них были похожи на серию жанровых картин: женщины играли в карты, седовласый мужчина доставал из кармана жилетки нож для обрезки сигар; веселая компания произносила тосты и смеялась. В темном углу возле дымовой трубы обнималась парочка.