– Привет. Как ты?

Я не знала, что ответить – я была в полном замешательстве.

– Нормально.

Он подошел ко мне, какое-то время пристально вглядывался в мои глаза, дотронулся до лица.

– Нужно измерить температуру.

– Лео…

– Сейчас же.

Я не стала спорить. Термометр показал 37,1 °C. Я была в шоке. Вчера, наверно, было за сорок.

– Хорошо, – сказал он. – Завтра будет 36 °C.

– Лео, ты можешь мне объяснить… почему… я так быстро выздоровела?

– Еще не совсем, детка. Еще пару дней.

– Ну ты же понимаешь, о чем я… Что это за лекарство?

– Лекарство?

– Та инъекция. Это же из-за нее мне лучше?..

Он посмотрел на меня – как всегда, когда я задаю неправильные вопросы. – Не хочешь рассказать?

– Да, инъекция. Но тебе лучше не думать об этом. Все позади.

– Почему не думать? Это что, экспериментальная вакцина?

– Нет, уже давно не экспериментальная. Думала, станешь подопытным кроликом?

На его лице промелькнула улыбка – та самая, полуплотоядная, полуснисходительная.

– Голова не кружится?

– Нет. Ведь это лекарство не купишь в аптеке, так?

– Не купишь. Ни в аптеке, ни где-либо вообще.

– Оно создано в лабораториях «МарСо»?

– Нет, мы не создаем такие вакцины. Этот препарат был разработан совсем в другой лаборатории под грифом СЕКРЕТНО.

Я не могла понять, шутит он или говорит совершенно серьезно.

– Ты хочешь сказать, что он запрещенный?

– Нет, просто он… не в широком употреблении. Пока. Не бойся, все будет хорошо.

– Я не боюсь…

– Поешь.

Я медленно опустилась на стул. Он поставил передо мной хлопья, обезжиренное молоко и тарелку с фруктами.

– Лео, ты что… спас мне жизнь?

И снова этот невозможный взгляд. И больше ничего.

– Нет, я не боюсь. Просто мне было очень плохо, а теперь…

– А теперь все хорошо. – Он опустился на колени передо мной и обхватил руками мое лицо. – И я очень этому рад.

– А как же доктор?..

– Что – доктор?

– Что мы ему скажем?

– Он предположил, что должен наступить переломный момент. Вот он и наступил. Такой вариант подойдет?

Я не знала, что мне делать – смеяться, плакать или бежать прочь от этого человека. В тот момент он одновременно восхищал, пугал меня, выбивал из-под ног почву и наполнял мою жизнь смыслом. Но я только кивнула ему и позволила себя обнять…

Через три дня я была совершенно здорова.

Изо дня в день я все больше и больше ощущала, как становлюсь членом клана Марэ. И я не могу сказать, что была в восторге. С его матерью я так и не сблизилась, его отец меня вообще не замечал (чему я была только рада). С Бланш мы стали видеться реже – в галерее она была не так часто ввиду каких-то личных проблем.

Как-то на выходные мы поехали на свадьбу родственника Лео. Он был один из многочисленных Марэ, которых я видела не более одного раза. Свадьба была организована скромно – с поистине буржуазным размахом. Церемония венчания состоялась в соборе в Амьене. Элегантные и чопорные гости все делали так, как будто заранее отрепетировали: в определенное время собрались, после церемонии вереницей подошли к молодоженам, поздравили, затем такой же вереницей вышли и сели по машинам, чтобы ехать в арендованный банкетный зал. Все было чинно, неброско, спокойно – хотя без склянок опять не обошлось!

Я с удовольствием встретилась с кузиной Мари – единственной представительницей нашего поколения, которая была мне симпатична. Не то чтобы мне не нравились другие члены семейства, но легкости в общении с ними я не ощущала. Конечно, сейчас я вела себя с ними совсем не так, как при первой встрече, – я чувствовала, что говорю бегло и смотрю им в глаза смело, иногда даже с вызовом. Я не была уверена, что это правильное поведение, но один раз я поняла, что Лео наблюдает за мной во время одной из таких бесед с родственниками, и я увидела одобрение в его глазах, даже более того – убеждение, что только так я и должна себя вести.