– Ты говоришь о равенстве, но презираешь меня за мою веру!

– Я не презираю, ведь отчасти это и моя вера. Просто я сделал другой выбор. Если ты будешь надеяться на себя, а не на невидимого мужика, ты добьешься большего. Ты способна на многое, я же знаю. Просто не жди чуда, а выбери его сама, ясно?

– Нет, я все равно верю в Великих Мать и Отца, они меня защищают! А твоего бога зовут деньги!

Раз, Рена и Феб молчаливо наблюдали за пререканиями – картина была не нова им.

– И часто твои боги приходили на помощь? Наверное, когда сестры умирали от голода? Или когда отца забили камнями? А может, когда ты задумала выучить алфавит, но вам даже книжку не продали, вы же оша! А мой бог решает эти вопросы, он отзывчивее и честнее.

– Най, ты самое кислое яблоко в мире. Кому-то и такое понравится, но слишком, слишком немногим.

Парень встал и театральным жестом развел руки в стороны.

– Если вы здесь… Рад видеть вас, любители кислых яблок! А теперь поднимайте задницы и собирайте вещи. Мы едем в Норт за нашими миллионами.

Постукивая тростью, он вышел, и только дверь закрылась, сразу привалился к стене. Даже три метра по комнате отозвались дикой болью в ноге: она не просто пульсировала, а разрывалась изнутри.

Найдер тяжело вздохнул и заковылял вниз. У Феба найдется что-то на время, а затем он решит вопрос – его единственный бог и не такое сможет сделать, если принести ему хорошую жертву. Найдер чувствовал себя готовым на нее.

Зал «Вольного ветра» был полон голосов и смеха. С улицы могло показаться, что в таверне собралось много шумных гостей, но сегодня, как и вчера, позавчера, даже месяц назад, так никто и не пришел.

Были только они впятером, оставшиеся слуги да несколько парней, которые обычно помогали с грязной работенкой. Джо говорила, что оша, отправляясь в путь, всегда собираются племенем и всю ночь проводят за разговорами, танцами и песнями – эту же традицию они повторяли перед каждым новым делом, если девушка была в городе.

Раз сидел за столом, подперев голову правой рукой, и с блуждающей улыбкой следил за друзьями. Ему давно не было так хорошо и спокойно – как будто спокойно в правильном смысле, а не из-за таблеток. Он не знал, то ли это оттого, что стрелки уже подобрались к пяти, и действие лекарства все слабее, то ли от выпитого вина – и даже не хотел знать.

– Э нет, мы это сделаем! – воскликнула Джо, вцепившись в Найдера.

Оша скривился, но Раз был уверен: согласится. Друг даже трость оставил в стороне – наверное, еще на первом часу вечеринки. Это было четыре, нет, пять часов назад или… Раз взывал к числам, но они упорно не хотели вставать в ряд и путались.

Джо взяла в руки гитару, доставшуюся от отца, поставила ногу на стул и провела рукой по струнам. Лицо освещала широкая улыбка, лукавая, как у ребенка, который задумал шалость. Гек, сидя за большим столом в центре, хлопнул в ладони, Дорн и Тривор просвистели.

– Ну же, Най, – подначивала Джо. – Или что, хочешь опозорить свой народ?

По лицу Найдера казалось, он вот-вот покажет сестре язык, точно оба были совсем детьми. Вместо этого парень запел что-то из баллад, которые так любили все в кочевом народе. Раз увидел, как Феб подхватил, но тихо, чтобы не мешать мелодичному голосу друга.

Да уж, проклятый оша даже петь умел. Сейчас, в такой час, когда плен таблеток ослаб, а числа отказались помогать, Раз мог признаться себе, что это-то и подкупало в Найдере. Он был хитрым, расчетливым, а еще упрямым и жестоким. Для чужих. Ладно, он и своим не всегда говорил ласковые слова, но каждый знал, что на него можно положиться, если надо, Найдер и горы свернет, и песню споет. Что бы он там ни говорил про деньги, месть и прочее.