Я зажмурилась и напряглась. Мне самой трудно было во всем разобраться. А чего, собственно, я ищу, а не слишком ли высоки мои запросы к этому окружающему миру? Действительно, подсознательно я жду какого-то знака, какого-то события, который подскажет мне или докажет мне правильность пути, который спасет меня от кошмаров и поможет понять, как все устроено и зачем.

– Я просто хочу найти лекарство от своих кошмаров.

– М-может, т-тебе с-с-тоит мозг обследовать. М-м-ожет, у тебя т-тупо какая-то опухоль. А т-т-ты тут б-бренчишь яз-з-з-ыческими б-браслетами.

– А ты предлагаешь противоречивые средства, то пойти в церковь, то сходить к врачу, – я улыбнулась, хотя испытывала смятение.

Что может знать и понимать человек, которому только исполнилось шестнадцать лет? Может ли он быть полностью в гармонии с собой, может ли он полностью понимать, чего он хочет и к чему ему стремиться. Те, кто знал, что у меня есть дар, есть какая-то мудрость в том, что я делаю для людей, в том, что я вижу в людях, слепо считали меня эталоном безупречности, человеком просветленным, необыкновенным, почти святым. Они возлагали на меня какие-то свои несбывшиеся надежды. Если есть дар у человека, значит, он знает гораздо больше, чем знают остальные, значит, он всемогущ, в нем есть божественная искорка, которую человек способен передать другим, значит, он не имеет недостатков, значит, он уже идеален и гармоничен. И их порой удивляло, что сама я нуждаюсь в совете или поддержке, что я не все понимаю, не обо всем имею представление, что я вынуждена с чем-то бороться внутри себя, чего-то искать. Что я живой человек, еще подросток, не лишенный эмоций и простых человеческих потребностей.

Даже умная Маша периодически об этом забывала, возлагая на меня невероятную миссию по спасению страдающих душ. Может, она где-то в глубине души верила, что однажды я посмотрю на Машу или дотронусь до нее, и Маша перестанет заикаться и плохо видеть. Маша тоже отгоняла от себя эту мысль, так как тоже была всего лишь подростком, который хочет верить в чудо и иметь хотя бы маленький островок наивности внутри своей души. Островок, в котором сбываются мечты, в котором мир прекрасен, а люди вокруг все очень добрые, где все и все хотят дарить любовь и излучать свет.

После этого разговора я действительно решила пройти обследование. Я договорилась в детской больнице, в которой подрабатывала, чтобы мне провели обследование. Я сделала МРТ и ЭЭГ, побеседовала с неврологом. Никаких явных патологий мозга обнаружено не было. Меня даже спросили, с чем связано желание обследоваться. Я честно сослалась на ночные кошмары. Врачи сказали, что это возможное следствие каких-то детских переживаний, накопившейся усталости, подросткового периода. Дальнейших исследований мне не предложили. Хотя и некоторые показатели немного превышали норму, например, ЭЭГ показала некоторую сверхактивность, но это было не критично и не вызвало у врачей никаких подозрений или поводов к волнению.

Я на этом остановилась. Хотя иногда у меня появлялась мысль прийти в исследовательский институт мозга и сдаться на поруки специалистов. Мол, у меня есть дар, исследуйте его, объясните мне и миру, как такое может быть. Но в стране была не очень хорошая обстановка, связанная с исследованиями и наукой. Финансирования не хватало, проекты загибались, в управление научными учреждениями просачивались недобросовестные люди. Люди, которым хотелось купить подешевле, продать подороже, а то и вовсе что-то украсть и быстренько получить за это деньги. Мало кому хотелось думать о завтрашнем дне. Большинство руководителей хотели побольше получить здесь и сейчас. Не потому, что они такие плохие, просто не позволяла ситуация в стране, конъюнктура рынка делать долгосрочные прогнозы, удерживать предприятия на плаву, отстаивать свою точку зрения, получать заказы. Наука очень страдала в это время.