Тренер был человеком очень ответственным, даже когда задерживали зарплату, он и виду не показывал. Ровно три часа занятий, с четырех до семи, очень ругал за опоздания, иногда не пускал, когда видел, что нет уважительной причины для задержки. Мы всегда с удовольствием приходили на тренировки, он умел их проводить так, чтобы всем было интересно, и мы лучше концентрировались на игре, погружаясь в его стратегию, прислушиваясь к советам и рекомендациям. Если кто-то не успевал, показывал слабый результат, не укладывался в нормативы по разминке, он не отчитывал, не обижал и не давил на ребенка, иногда подшучивал и острил, но абсолютно безобидно, даже, наоборот, это подбадривало и вызывало стремление к лучшему.

Мы часто выигрывали на районных и городских соревнованиях. Хотя их проводили в те времена крайне редко, финансирования порой не было вовсе, многие учителя уходили, спортивные школы работали вполсилы, иногда вовсе закрывались. Приходилось ездить на трамвае несколько остановок, чтобы успевать на тренировки. Для меня это были самые счастливые дни. Когда болел, я постоянно вспоминал о том, как там было хорошо.

У меня было три друга, с которыми мы вместе ездили на занятия, один учился в моем классе, двое были из параллельного. Мы часто после школы гуляли вместе, слонялись по району, лазали по крышам, ходили к друг другу в гости.

Паша, Витя, Сережа и я. Тогда было трудно найти хорошую школу, наша именовалась гимназией и была одной из лучших в районе. Со спортивной школой тоже самое. На колонне возле входа в школу было объявление о приглашении в набор в футбольную секцию спортивной школы № 3, видимо, все наши родители обратили внимание на него.

Паша жил рядом со спортивной школой, а ездил учиться в нашу гимназию. Он не любил, когда мы дразнили его, потому что его курировала учительница труда для девочек, которая приходилась ему тетей. Она часто разыскивала его и допекала, все ли он скушал, тепло ли оделся, ни с кем не подрался и так далее. Его это жутко смущало, а сверстники начинали над ним подтрунивать. Он не был маменькином мальчиком, был крайне самостоятелен и всячески это демонстрировал. Мы его все время брали на слабо. Он был худощавым и высоким, хотя у меня была такая же комплекция, но он казался более неуклюжим и нескладным. Его бледная кожа и темные-темные волосы делали его похожим на маленького вампира, из-за его худобы тетушка все время стремилась его накормить. Он учился со мной в классе, был одним из первых по успеваемости, но не любил привлекать внимание учителей, руку особо не тянул, но все контрольные и проверочные писал идеально. Видимо, родители заставляли сына учиться как следует, у него был строгий отец, я несколько раз видел, как угрюмо и забито смотрит на него Пашка, не раз схватывал от него ремня. Так мне казалось, хотя, конечно, Пашка никогда не распространялся на эту тему.

Витя был невысоким, коренастым парнишкой, который постоянно сплевывал и любил вставить матерное словечко. Мы его жутко за это уважали и тоже начинали так делать, он был первым, кто обладал такой фишкой, пытался казаться хулиганом, который может задать трепку кому угодно, но в итоге находил предлог этого не делать, тот еще вояка. Не знаю, почему родители отдали его в нашу гимназию, наверное, потому что жили, как и я, рядом. Его бабушка жила рядом со спортивной школой, и перед занятиями мы иногда к ней все вместе заходили, и нас кормили домашними пирожками, блинчиками и другими вкусностями. Витя делал вид, что может не слушаться бабушку, иногда даже говорил при ней что-нибудь матом, но та всякий раз ставила его на место, а иногда даже в угол и нам приходилось его защищать и оправдывать. Витя учился спустя рукава, часто ему попадало за дисциплину, пару раз у нас были совместными с ним уроки, и я видел, какие штуки он проделывал: то начнет передразнивать учителя, то самолетики пускать. То ли он пытался на нас впечатление произвести, то ли всегда так поступал, но попадало ему хорошо, то из класса выгоняли, то к директору вели. Зато в футболе ему цены не было. За счет него в основном и выигрывали, главный наш добытчик голов, почти никогда не промахивался.