Разговор в палате…
– Ложитесь, открывайте живот… О, да вы с хирургами знакомы много раз. Что это за операции были?
– Началось все с аппендицита. Был перитонит, потом два раза вскрывали гнойники, потом спайки, непроходимость. Потом, через год, ещё раз. Потом грыжа. Сначала просто зашили, вылезла снова. Потом сетку поставили. Она что-то плохо прижилась. Вот год назад переделали…
Разговор в магазине…
– Ой, привет, давно не виделись! Где пропала?
– Ты не поверишь. Всё в больничке. Петеньке операцию сделали. Перитонит от аппендицита. Довели, сволочи, что тот лопнул. Я уж его всякими таблетками тогда кормила. И скорая приезжала, заставляли в больницу ехать. Мы отказались. Нельзя же бассейн пропускать.
– И что теперь? Ты хоть жалобу написала? Надо сразу в Минздрав! Эти докторишки ничего не понимают. Я тут в интернете столько поначиталась! У нас в соседнем подъезде адвокат живёт. Да ты видела, на «порше» ездит. Он этих докторишек засудит легко. Могу телефончик сбросить. Ещё и деньжат срубишь с больнички. А Петенька-то как?
– Да ничего. Сказали, что скоро выписывают. Вот накупила ему тут всякой еды.
Запрещённый приём
Дежурство. Пятница. Вечер. Женщина северной национальности, 45 лет, в анамнезе непростая аппендэктомия (судя по рубцу). Клинически и рентгенологически – кишечная непроходимость со всеми классическими признаками. Смотрю и предлагаю операцию. Дальнейший разговор:
– Я не согласна. Само пройдёт!
– А для чего приехала?
– Чтобы живот не болел.
В глазах и словах – …нет такого определения глупости…
Понимая бесперспективность дальнейшего убеждения, включаю запрещённый приём:
– Я дежурю в воскресенье. К этому времени г-но пойдёт через рот. Но операция будет уже за большие деньги! Сейчас подпишем бумаги…
Разворачиваюсь и ухожу. Через полчаса согласившаяся на операцию больная уже на столе. На операции спаечная кишечная непроходимость. Все прошло спокойно. Конечно же, бесплатно, конечно же, своевременно.
…Ну а что делать с нашим менталитетом. Пугают только материальные потери. А здоровье?
«Да само пройдёт!» …Как всегда, само и прошло…
«У меня гастродуоденит!»
Голосом, не терпящим возражения, немного презрительно глядя в мою сторону, сказала она. И добавила:
– Я сейчас мужу позвоню, он всё уладит.
– У Вас аппендицит, причём уже проблемный. Вас надо оперировать. Муж тут не советчик, – возражаю я, пытаясь сохранять самообладание.
– Он строитель, он во всём разбирается, а уж в вашей медицине тем более, – успокоила она меня.
– У нас сейчас ещё операция, после неё я к Вам вернусь за согласием. Это займёт около часа. Уговаривать я не буду. Или да, или пишете отказ…– я развернулся и вышел.
В голове только одна мысль: «Господи, ну почему мне опять повезло на дуру!»
Часа через полтора возвращаюсь. Живот стал хуже.
– Муж сказал, чтобы соглашалась. Но я же знаю, что у меня гастродуоденит. Такие боли у меня уже полгода, – и уже более мягко, почти заговорщически.– Вы же меня не зарежете?
– Мы не режем, мы оперируем.
На операции перезревшая флегмона отростка, ретроцекальная, в спайках. Теперь гастродуоденит пройдёт. Дурь только не пройдёт.
На утреннем обходе говорю стандартную фразу:
– Вставать, ходить, пить можно, есть нельзя!
– Как нельзя есть?! Я же могу умереть от голода!
Тогда уже железным тоном на повышенных нотках я повторяю свою фразу, добавив лишь:
– Не будете слушать рекомендации, прооперируем по поводу непроходимости!
– Вам бы только резать!..
И такая дребедень через день.
Ожидание…
История с продолжениями…
Тяжёлые больные появляются внезапно. Без предупреждения. К этому всегда надо быть готовым. Так и в этот раз. По коридору прогромыхала каталка с лежачей старушкой, в сопровождении дочки. Последней – за пятьдесят. Бабуле – за 80. Как только суета размещения в палате затихла, дочка пошла искать «главного», тут мы и встретились. Из суетливого рассказа стало понятно, что они – «путешественники», были уже в другой больнице, где не понравилось, уехали домой, но из-за того, что бабушке становилось всё хуже, вызвали скорую и напросились к нам. Зачем к нам? Не знаю. Да и уточнять не стал.