– Откуда здесь эта тварь? Я тебе, за что деньги плачу?! – взревел он.

Надя растерялась и не знала, что ответить.

– Через полчаса, чтоб духу твоего здесь не было!

– Вы меня увольняете? – спросила сквозь слезы Надя.

– Нет, я тебе зарплату повышаю. Конечно, увольняю. Вот тебе выходное пособие.

Вадим достал из бумажника пятисотенную купюру и протянул всхлипывающей девушке.

– Но это же очень мало. Вы мне уже месяц не платили.

– Извини, родная, больше не заработала.

– Но как…

– Давай, давай собирайся и на выход, быстренько.

Надя, рыдая, собрала вещи и вышла за дверь. Идти ей, впрочем, было некуда. С тех пор, как приехала из деревни и не поступила в институт, сразу же, по случаю, устроилась к Вадиму. Платил он немного, но ей хватало. Сейчас же она оказалась на улице с пятью сотнями в кармане. Этого не хватало и на билет домой.

– Развела, слякоть, деревенщина! – зло выговорил вслед Вадим.

Ночью он отдыхал в своем клубе в обществе друзей. Компания сидела в отдельном кабинете. Сюда не проникал шум дискотеки с первого этажа.

– Слушай, Вадик, займи пару соток до завтра, – обратился к нему один из приятелей.

– Без проблем.

Вадим полез в карман, потом в другой. Бумажник не обнаружился.

– Вот сучка, бумажник стащила, – выругался он.

– Кто такая?

– Служанка бывшая. Выгнал сегодня. Деревенщина, а вытащила, я и не заметил.

– Бывает.

– Встречу, убью.

– Сколько там было у тебя?

– Штуки полторы, две.

– У-у-у. И где живет эта ловкая девица, по карманам мастерица?

– А я знаю? Приехала в институт поступать. Не вышло. Случайно встретил. Сидела на бордюре, плакала. Паспорт у нее украли, или сама потеряла. Не помню. Короче, пожалел, взял ее к себе.

– В наше время Вадик, жалость это порок. Я больше скажу, – худший и опаснейший из грехов. Согрешил, вот тебе и кара божья.

Компания рассмеялась. Кто-то предложил выпить за упокой жалости, и вскоре веселье разгорелось с новой силой.

Примерно через две недели, вечером, Вадим, по обыкновению, направлялся в клуб. Ехал не спеша, потягивая пивко. Вдоль дороги стояли проститутки. Одни и те же, развратные, надоевшие лица. Вдруг среди них он заметил новенькую, симпатичную девчонку. Разве что макияжа не в меру, а, в общем, очень даже ничего. Обычно Вадим пользовался услугами клубных девушек, и сейчас остановился скорее из любопытства.

После необходимых переговоров с сутенером, девушка села в красный «Феррари» Вадима. Держалась она скованно, молчала.

– Ты что, в первый раз? – спросил он. – Ладно, давай по – быстрому. Мне ехать надо.

Вадик достал последнюю сигарету из пачки и хотел, было закурить, но уронил ее на пол. Пошарил под ногами. Не нашел. Тогда нагнулся ниже, и под сидением наткнулся на какой-то предмет. Это был его бумажник.

– Вот блин! А я думал, служанка украла. Бывает же такое.

Девушка ждала.

– Иди, перехотелось мне. На вот тебе.

Вадик протянул ей пятисотенную купюру. Девушка невесело улыбнулась и вышла из машины. Помяла в руках банкноту. Внизу к ней прилипла еще одна. Это была «тысячерублевка». Надя спрятала тысячу, а пятьсот отдала сутенеру. Она встала в стороне, чтобы не было видно лица, и тихонько заплакала.

В тот вечер, когда ее выгнал Вадим, Надя сняла комнатушку в какой-то грязной гостинице на окраине. Денег хватило ровно на два дня. Пробовала найти работу, но без паспорта никто не брал. Она попыталась пристроиться посудомойкой в ресторан, но и здесь была та же картина. Без паспорта ей отказали. Завтра заканчивался срок аренды гостиничного номера, и необходимо было что-то делать. Надя возвращалась в гостиницу с мыслью о том, что ей остается лишь попробовать зайцем уехать на поезде домой. Другого выхода она не видела. Но этому, к сожалению, не суждено было случиться. В полуосвещенном переулке, недалеко от гостиницы, ее затолкали в машину и привезли в подвал. Вдоль стен здесь тянулись ржавые трубы, окон не было. В углу стояла металлическая кровать. Под потолком тускло светила лампочка. Похитители начали с угроз, потом били. И Надя согласилась со всем, что от нее требовали…