Я подумала: там много лестниц, хорошо хоть с лестницы не свалилась, а то можно и шею свернуть. Ещё я подумала: а чего ты мне звонишь? Я же теперь чужая – так мне ваши проблемы побоку.

Тем не менее мы продолжали общаться по телефону – вроде как создавшееся положение обязывало.

Договорились, что он встретит с поезда, но я умудрилась на поезд опоздать.

До железнодорожной станции ехать 30 км, за рулём сестра, и с нами напросился её средний сынок, ему тогда было 5 лет, а старший сын остался дома с двухлетней дочкой. Бабушек у нас нет. Это к вопросу о сильных женщинах, которые всё сами.

Дорога узкая, проходит через северные леса, и в темноте зимой ехать быстро не получается. А сынок добавлял масла в огонь, ему мерещились волки, и он всё время отвлекал маму.

К вокзалу мы приехали и выгрузили мою сумку из багажника в тот самый миг, когда поезд с первого пути тронулся. И тут до меня дошло, что это мой поезд! Состав на Москву всегда с первого пути, и другого не будет.

Глаза сестры стали большими и испуганными. Она выдавила: «Прости. Что, поедем догонять в Апатиты?»

Ехать часа полтора по темноте, северные дороги – это не трассы в Подмосковье, а время к ночи.

Я сказала: «Поехали, по пути решу».

Когда подъезжали к повороту на наш город, что-то мне внутри стало нашёптывать, что я хочу остаться. Мы могли бы проехать прямо и помчаться за поездом, но я решила послушать это робкое чувство – я хочу ещё здесь побыть. И я сказала: «Едем домой».

Вот что значит малая родина – живёшь десятилетия в других городах, а сердце живёт там, где был мамин дом. Как в старой песне – «Где ты появился на свет…» Много-много-много лет я испытывала щемящее чувство в груди, когда приближалась к указателю на Мончегорск и заполярные сопки встречали меня. И серое небо.

Как в песне у «Секрета»:

Теперь реже…

Сестра удивилась: «В смысле, домой – куда?» Я махнула рукой в сторону поворота и подытожила нашу поездку: «Будет что вспомнить на свалке».

И мы вернулись в город, сели в ночи есть индейку, что была взята в поезд, с вином и пирогами, и душу успокаивало чувство, что я поступила правильно.

Билет сдала, мужу – отбой, и так начался новый отрезок пути.

Я вспомнила, что давно не была на кладбище у родителей, и на Татьянин день мы поехали туда вдвоём с сестрой.

Темнеет на Севере зимой очень рано. На обратном пути решили поискать, где лежат прабабушка и прадедушка, и умудрились застрять в снегу в самом центре «города мёртвых». Пошли пешком ловить другую машину, чтобы нас выдернули из сугроба. Две хрупкие девочки в мороз 25 градусов пешком по кладбищу под светом одинокого фонаря. Мы с сестрой не из робкого десятка!

И я стала жить у неё, не имея обратного билета и не думая, когда уезжать. Сестра ходила по дому в длинной летней юбке, а когда мыла пол, то заправляла подол за пояс, делая юбку короче и удобнее. Я спросила, нет ли юбки и для меня. Юбка нашлась, привезённая с Украины на память от нашей второй бабушки, которую я никогда не видела. Я заметила, что в этой юбке я чувствую себя спокойнее и гораздо лучше, чем в домашних брюках. Когда негатив эмоций подпирал, я скорее надевала юбку, и он откатывал назад.

Моя сестра постарше, и к тому времени у неё уже проснулся дар готовить еду вкусно. А у меня ещё нет. Наши мама и бабушка очень хорошо готовили. У сестры хранились приправы в полке, и я помню, как эти приправы, особенно сборы измельчённых трав, вводили меня в какое-то состояние душевного уюта, одомашненности и покоя. От запахов этих трав моя душа словно переставала плакать. Я чувствовала, хоть и с большим трудом, желание жить домашним очагом: пирогами и травами в уютных кастрюльках.